— Просто скажи ему, что это не так и что он ошибается.
— Дэйв приезжал сюда вынужденно, он ожидал, что я приеду к нему.
— А зачем тебе к нему ехать?
— Дэйв нашел того, кто на самом деле убил Холли и Сэма. Он вернулся в Дерби-Рич. — Грэм покачал головой. — И я отправляюсь к нему.
Кира нервно сглотнула.
— И что ты собираешься с ним сделать? — спросила она.
О, у него имелся целый список неприятных вещей, которые он хотел бы сделать с Фергюсоном. Однако Грэм был не таким человеком, чтобы претворить все это в жизнь.
— Я собираюсь добиться от него признания. Получить неопровержимые доказательства его вины. А потом разрешу Дэйву взять его.
— Ты шел туда, когда нашел меня? — спросила Кира.
— Да.
— Мне очень жаль.
— Нет. Это мне очень жаль, Кира, — тихо поправил Грэм.
— Тебе жаль? Почему? Что это означает? Я твоя заложница, так?
— Не потому, что мне этого хочется…
— Ты можешь просто дать мне уйти, — предложила Кира.
— И что дальше?
— И я уйду.
— Кира. Эта авария уже сама по себе достаточный повод, чтобы кто-то сунул в это дело свой нос. И он может обнаружить мою хижину. Именно это и сказал мне Дэйв. Но держать тебя здесь я тоже не могу.
— Но я никому не скажу про хижину. Ты можешь отвести меня к месту аварии, а дальше я выберусь сама.
— И что при этом будет на тебе надето? Моя одежда? Или то крохотное платьице? От него, кстати, остались практически одни лоскуты. И как ты объяснишь зашитую рану на ноге?
— Я могу всем сказать, что ничего не помню.
— Избирательная амнезия?
— Да.
— Думаешь, сможешь изобразить, что не помнишь меня? Черт подери, я бы точно не смог тебя забыть, Кира. Кроме того, представь, девушка чудом выживает в страшной аварии, когда ее машина падает со скалы. И она не просто выживает, но и самым таинственным образом получает медицинскую помощь. Ты думаешь, копы отцепятся от такого дела?
— Но, если ты не позволишь мне вернуться, все подумают, что я умерла, — прошептала Кира.
— Я вполне это осознаю.
— Тогда какого рожна ты меня вообще спасал, Кэллоуэй? На кой черт мне жизнь, если ты собираешься держать меня в тюрьме?
— Ради… искупления.
Глава 14
Она только что заверила Кэллоуэя, что сбегать не собирается, но вдруг почувствовала, что ноги будто сами уносят ее прочь. Нет, она не бежала. Ей было нужно просто привести мысли в порядок. Однако, когда Кэллоуэй позвал ее, Кира не оглянулась.
Она была уверена, что Грэм не убивал жену и сына. Она поняла это сердцем. Поэтому и не стала ничего спрашивать.
Но у нее была своя жизнь. Работа. Дети, которые рассчитывали на ее помощь. Кроме того, при одной только мысли о том, как мама читает в газете статью об аварии, у Киры сжималось сердце.
И при этом она ни в коем случае не должна была выдать Кэллоуэя и его тайное убежище. Кира не смогла бы поставить его жизнь под угрозу только ради того, чтобы вернуться к своей.
В любом случае Кэллоуэй ее не отпустит.
Внезапно Кира действительно побежала. Опять. В который уже раз. Не то чтобы от него — просто разрядить эмоциональное напряжение. Она обогнула дом и снова понеслась к лесу.
Но Кэллоуэй очень быстро догнал ее. Он схватил ее за талию и развернул к себе лицом. Она забарабанила кулаками по его груди, а он только гладил ее по волосам и шептал что-то успокаивающее.
В конце концов девушка затихла, из ее глаз хлынули слезы, она зарыдала.
Она глубоко вздохнула, пытаясь остановиться, и он тут же машинально опустил руки ниже, чтобы ей было легче. Он понимал ее без слов, чувствовал, как никто. Как будто они были созданы друг для друга. Она подняла глаза. Его лицо было спокойным и нежным.
— Ты заметила, что, каждый раз, когда ты пытаешься меня побить, оказываешься в моих объятиях?
— А ты заметил, что я пытаюсь убраться от тебя подальше? — выдохнула Кира.
— Ты уверена?
Кира покачала головой, не то в ответ на вопрос, не то от безнадежности.
— Я все собирался тебя спросить: ты и правда хотела вчера забить меня до смерти кочергой?
Кира слабо улыбнулась:
— Я метила в ноги. Просто хотела сбить тебя.
Он коснулся ее лица и положил руку на щеку. У Киры потеплело в груди.
— Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности.
От его искреннего тона она снова чуть не разрыдалась.
— Два дня назад я проснулась, точно зная, куда именно идет моя жизнь. Что со мной будет. Но сегодня… у меня такое ощущение, будто я проснулась не в своей, а в чьей-то чужой жизни.
— Каждый день, — пробормотал Кэллоуэй. — Такое же чувство я испытываю каждый день уже четыре года. Я просыпаюсь и думаю: что, если именно сегодня все узнают правду? И восторжествует справедливость. Но если честно, я жажду не столько справедливости, сколько мести. Я давно не думал ни о чем другом. Вчера мне наконец представился шанс отомстить. Но я увидел тебя в той машине, такую красивую, хрупкую и неподвижную. Я бросился тебя вытаскивать, не думая, правильно ли поступаю. Я даже не знал, жива ли ты. Благодаря тебе я вспомнил: в мире есть что-то еще, кроме желания отомстить. Ты показала мне новые цели в жизни, Кира.
А она смотрела на него и думала, что не видела более красивого мужчины, чем Кэллоуэй. И о том, что он спас ее жизнь, ставя при этом под угрозу свою. Она почти физически ощущала, как от ее сердца к его сердцу протянулась невидимая нить. Она видела желание в его глазах. Но он не шевелился.
И она сама потянулась к нему. Она запустила пальцы в его густые волосы и едва не застонала от удовольствия. Он не отодвинулся. Тогда она поцеловала его, медленно и с чувством.
Кэллоуэй обхватил ее за плечи и нежно погладил ее, тщательно обходя самые больные места. Его руки скользнули под огромную куртку и просторную футболку, ладони на мгновение обхватили ее попку, погладили и затем оказались у нее на шее.
Это было невероятное ощущение. Так ее не ласкал никто и никогда. Она хотела, чтобы это длилось вечно. Но Кэллоуэй убрал руки, и из ее груди вырвался вздох сожаления.
Грэм смотрел на Киру и знал, что ее черты навсегда запечатлелись у него в памяти. Губы, которые невозможно не поцеловать. Четко обрисованные скулы. Изящный нос с чуть заметной горбинкой, которая только украшала его, придавала «породистости». А ее глаза… Господи, какие потрясающие глаза! А ее волосы как пламенеющая корона.
Всего за пару дней эта девушка с огненным темпераментом сумела проникнуть к нему в самое сердце. Никогда еще он не чувствовал такой отчаянной потребности кого-то защищать и оберегать от всех бед мира. А ведь он так мало ее знал.
