— Я уже так далеко отошел от стадии «зачитайте мне мои права», что это даже не смешно. Можете мне поверить.
Однако дальнобойщик все равно расхохотался:
— В таком случае рад, что это уже конец пути.
Они находились совсем близко от Дерби-Рич.
Грэм был умен и осторожен. Четыре года назад он оставил за собой ложный след. Расплачивался карточкой — то там, то тут. Появлялся на заправочных станциях, регистрировался в отелях, делал покупки в магазинах. И еще раз как бы случайно (словно он забыл) использовал кредитку в городе на другом конце страны. Грэм намеренно делал так, чтобы его заметили. Он петлял туда и сюда, словно заяц, возвращался назад, потом снова двигался вперед. Затем устроился в хижине. Только Дэйву было известно, где он.
Теперь он должен искать. Куда другой человек, не Грэм, отвез бы Киру?
Только не к ней домой. Слишком очевидный риск. Грэм принялся перебирать возможные варианты.
Но и не к нему домой. Кира бы ни за что не согласилась.
Дэйв бы хотел, чтобы она чувствовала себя спокойно и в безопасности. Чтобы ей было удобно. Чтобы это было какое-то знакомое место.
К родителям.
Упоминала ли Кира о своей семье? Кажется, нет, но инстинкт подсказывал Грэму, что Дэйв все разузнал.
— Слишком много вариантов, — пробормотал Грэм.
— Эй, парень!
Грэм вздрогнул и посмотрел на водителя.
— Извините.
— Не надо извиняться за то, что тебе страшно. У нас у всех есть поводы чего-то бояться.
Грэм хотел возразить, но встретился с понимающим взглядом дальнобойщика. Тот кивнул, и Грэм вдруг осознал, что это правда. Ему действительно страшно. Немного за себя. И очень сильно — за Киру.
Грэм знал Дэйва двадцать лет. Двадцать чертовых лет. Больше чем две третьих собственной жизни. А еще он знал — и слишком хорошо, — что взгляды на жизнь Дэйва Старка отличаются от его взглядов. Но все же он никогда не подумал бы, что его друг способен на такое.
— Ты точно уверен, что с тобой все в порядке? — еще раз спросил дальнобойщик.
Грэм раздвинул губы в улыбке:
— Шесть по шкале из десяти.
Огромная машина с грохотом притормозила. Впереди маячили огоньки закусочной-дайнера.
— У них там есть бесплатный Интернет? — спросил он.
Дальнобойщик пожал плечами, полез в карман и вытащил оттуда смартфон.
— В дайнере — нет. Но зато есть здесь. — Он постучал пальцем по экрану. Хотя и не очень быстрый. Можешь воспользоваться и поискать, что тебе нужно. А потом стереть историю поиска.
Меньше всего Грэму хотелось, чтобы доброму водителю пришлось отвечать за его ошибки.
— Если бы я сказал вам, что вы помогаете человеку, который находится в бегах, вы бы все равно мне его дали?
Водитель спокойно и твердо посмотрел ему в глаза:
— Парень, я езжу по этим дорогам уже сорок два года. И подобрал за это время много попутчиков. И что я хочу сказать? Я научился чертовски хорошо разбираться в шоссе и проселках — да и в людях тоже. И если ты плохой человек, я прямо сейчас пойду и выкину в канаву свои права.
— Спасибо, — тихо обронил Грэм.
С телефоном пришлось немного повозиться, но уже через пару минут на экране появился домашний адрес Г. Джералда и Карен Найлз.
Грэм похолодел. Дом родителей Киры располагался всего в квартале от того места, где раньше жил он сам, с Холли и Сэмом.
Он стер историю поисков и отдал телефон владельцу.
Тот снова окинул его долгим взглядом.
— Ты уверен, парень, что хочешь выйти именно здесь и сделать то, что собираешься сделать? Имей в виду — как только я расправлюсь с пирогом, снова сяду за баранку и проеду еще миль сто, не меньше.
— Спасибо, — сказал Грэм. — Но есть вещи, ради которых стоит рискнуть.
Дальнобойщик улыбнулся, словно ожидал именно такого ответа и прекрасно понимал, что имеет в виду Грэм.
— Должно быть, это не девушка, а черт знает какая красотка.
— И, если бы вы знали, как вы, черт возьми, правы, — ответил Грэм и соскочил с высокой подножки грузовика.
Черт знает какая красотка, и всего в пяти милях отсюда.
Глава 19
Кира не находила себе места от тревоги. Она достала из холодильника картофельный пирог с мясом — ее любимое блюдо, которое на этот раз вместо удовольствия наградило ее изжогой.
Непривычная тишина давила на уши. На грудь. Душила. И каждый раз, когда ее нарушал неожиданный звук — гудение в трубах или лай соседской собаки, — Кира вздрагивала и чуть ли не хваталась за сердце.
Она тяжело вздохнула. На секунду ей пришло в голову: а уж не нарушить ли данное Дэйву слово и не сгонять быстренько в свою квартиру. Хотя бы затем, чтобы прихватить что-нибудь из одежды.
Дэйв просил ее ни с кем не контактировать. Однако никто не запрещал ей провести свое собственное маленькое расследование.
Кира выдвинула офисное кресло отца из-под стола и уселась на прохладное кожаное сиденье. Она включила старенький компьютер и целых пять минут ждала, когда он загрузится, — вот развалина!
Наконец компьютер пискнул, сообщая о готовности к работе.
«Кэллоуэй преступление» — набрала она в строке поиска. И сразу же на экране появилась куча ссылок на статьи. Кира быстро пролистнула список. Некоторые из них она уже видела в альбоме вырезок Кэллоуэя. Другие были новыми.
«Ограбление, которое пошло не так? Или совсем другое замаскированное преступление?»
«Полиция разыскивает супруга, который подозревается в жестоком двойном убийстве».
«Грэм Кэллоуэй. Врач. Муж. Отчим. Убийца?»
Кира прижала ладонь к зашитой ране на ноге. Врач. Ну да, это все объясняет.
«Для Холли Хендерсон волшебная сказка закончилась трагически. Двадцатипятилетняя наследница состояния семьи Хендерсон и ее маленький сын были найдены убитыми в собственном доме почти год назад. Тела обнаружил доктор Грэм Кэллоуэй, формально все еще муж Холли, — хотя, как стало известно властям, они уже не жили вместе, — которому молодая женщина доверила управление своим трастовым фондом. Полиция объявила Кэллоуэя в розыск по подозрению в убийстве жены и пасынка».
Кира жадно читала статью за статьей, постепенно составляя для себя историю жизни Холли Хендерсон и картину ее смерти.
Еще подростком Холли стала любимицей масс‑медиа, особенно бульварных изданий. Ее покойная мать происходила из семьи со «старыми деньгами», а отец делал стремительную карьеру в политике. Холли отрывалась на вечеринках и веселилась вовсю, пока неожиданная беременность не положила конец ее безумному образу жизни. Разумеется, когда об этом узнали журналисты, был большой скандал, и буквально во всех соответствующих газетах появились шокирующие заголовки. После рождения сына Сэма Холли притихла, и ее имя постепенно исчезло с газетных полос; ее упоминали только в связи с важными событиями, вроде годовщины смерти матери и избрания отца в городской совет. Чуть позже Холли познакомилась с педиатром, который наблюдал ее сына, Грэмом Кэллоуэем, и вышла за него замуж. А потом произошло убийство.
