Когда он во второй раз проходил мимо застывшего тела Холли, его сердце чуть не остановилось, но Грэм, заставляя себя не оглядываться назад, помчался вверх по ступенькам, перескакивая через две сразу.
Может быть, он и не любил эту женщину, но ни за что на свете не желал ей такого жуткого конца.
«Ты ведь пытался ее реанимировать, — напомнил он себе. — Но нужно было обязательно найти Сэма».
Холли умерла задолго до того, как он добрался до места преступления. Большая потеря крови. Или падение с лестницы. И то и другое могло стать причиной смерти, и даже Грэм, со всем своим медицинским опытом, не мог определить, какое из ранений оказалось смертельным.
При мысли о том, что видел мальчик, что ему пришлось пережить, Грэм чувствовал, что его голова готова взорваться от ярости.
Он должен быть свидетелем.
Грэму и в голову не приходило, что его сын мог разделить судьбу Холли. Нет. Он не мог умереть. Грэм слишком любил его.
— Сэмми! — крикнул он, распахнув дверь его спальни.
Обычный бардак: кусочки «Лего», роботы-трансформеры, мелки и краски валялись, разбросанные, по полу. Но ничего этого Грэм даже не заметил. Все, что он видел, — это кровать с темным пятном посередине.
Нет. Нет! О нет!
Он сразу же понял, что это кровь. Теперь она покрывала его руки и грудь. Кровавая пелена застилала глаза.
— Доктор Грэм Кэллоуэй! — раздался холодный, властный голос за его спиной. — Поднимите руки. Так, чтобы я их видел.
Ничего не соображая от горя, Грэм поднял руки, положил ладони на затылок и медленно повернулся.
— Они мертвы, — сказал он офицеру в синей форме. — Холли и Сэм умерли. Вы опоздали.
Слова, за которые он впоследствии не раз проклинал себя, вылетели прежде, чем Грэм сумел их сдержать. Это было последнее, что он произнес, находясь в доме.
— Мне что, затащить тебя туда силой?
Голос Дэйва сразу вернул его в настоящее.
— Нет, — ответил Грэм.
— Тогда давай двигай ногами.
— Ты не собираешься сначала снять с меня наручники?
— Я не могу этого сделать.
— Скажи мне правду, — устало выговорил Грэм. — Ты ведешь меня туда только затем, чтобы передать прямо в руки Майклу Фергюсону, или потому, что есть хоть малейшая надежда спасти девушку, которую я люблю?
Дэйв заколебался, и это сказало Грэму даже больше, чем слова.
— Я хочу и того и другого.
— Но это невозможно.
Дэйв с беспокойством взглянул на дом.
— У меня нет выбора, Грэм.
— Выбор есть всегда.
Лицо Дэйва исказилось от гнева.
— Я знаю, что ты думаешь. Что эти четыре года были трудными для тебя. Но, знаешь ли, я в тот день тоже кое-что потерял.
Грэм потряс наручниками.
— И что же ты потерял, Дэйв, по-твоему? Может, свободу?
— Если хочешь знать — да. Я действительно потерял свободу. Все в управлении знали о нашей дружбе. Меня ни разу не повысили. Ни разу не дали ни единого шанса проявить себя.
— И ты винишь в этом меня?
— Моя карьера пошла к черту, когда умерла Холли.
— Твоя карьера пошла к черту в тот день, когда ты пришел работать в полицию, Дэйв. И если бы я не стоял у тебя за спиной и не вытаскивал из всех заварух, что ты устраивал, ты давно бы уже был второсортным преступником, а не второсортным копом. Ах, прости. Вырвалось.
— Да, я пару раз сделал неправильный выбор. Но сейчас пытаюсь сделать правильный.
— Каким же образом? Приведя меня сюда в наручниках?
— Если я сниму с тебя наручники, мы не попадем внутрь.
— И что дальше? Мы войдем, и ты скажешь, что я должен передать ключи от наручников Фергюсону? А потом подашь ему его пистолет или что он там использует, чтобы пристрелить меня? — Грэм осознал, что перешел на крик, глубоко вздохнул и постарался успокоиться. — Я думал, что ты тоже ее любил.
— Да, я любил ее. Мы можем перестать говорить об этом и войти внутрь?
Грэм покачал головой:
— Нет уж. Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь, почему вдруг переметнулся на другую сторону? Почему ты стал помогать человеку, который убил Холли?
— Он не тот, за кого ты его принимаешь.
— Теперь ты его защищаешь? Да, черт возьми, Дэйв! Ты любил ее. Поэтому я не злился на тебя за это. Так зачем ты все это делаешь?
— То, что было между Холли и мной… это не то, что ты думаешь, — тихо сказал Дэйв.
— Тебе совершенно незачем сейчас врать.
Дэйв громко вздохнул:
— Она была моей сестрой.
Это было последнее, что Грэм ожидал услышать.
— Твоей… как ты сказал?
— Моей сестрой.
— Нет у тебя никакой чертовой сестры.
— Теперь нет. Но была.
— Объясни, — потребовал Грэм.
— Не думаю, что тебе понравится то, что ты услышишь.
Однако Грэму хотелось ясности.
— Объясни, — холодно повторил он.
Дэйв снова вздохнул:
— Когда умер мой отец, он оставил тебе кое-какие наличные на колледж. И хотя ты не был его сыном, я это принял. Между вами возникла особая связь, особые отношения, и я это уважал. Но мне он оставил немного другое наследство, Грэм. Письмо, в котором признавался, что он мне не настоящий отец, что у моей матери был роман с местным политиком и все такое. Имени политика он не назвал. И велел мне не рассказывать об этом никому на свете. Но это мучило меня. Меня ни на секунду не покидала мысль о том, кто же произвел меня на свет на самом деле. Ты же помнишь, каким я был, когда папа умер.
Да, Грэм помнил. И всегда считал, что Дэйв покатился по наклонной именно из-за смерти отца. На самом деле так оно и оказалось.
— Как ты узнал, что это Генри? — спросил он.
— Вскоре после того, как вы познакомились с Холли, ты представил нас друг другу, и… я просто почувствовал, что это он. что-то такое было в его глазах, манере держаться. Он напомнил мне меня самого. А когда я спросил его об этом напрямую, Генри даже не стал этого отрицать.
— Так что ты сделал, начал его шантажировать?
— Сначала нет. Сказал, что подам иск в суд. Тогда он стал мне угрожать. Сообщил, что знает таких людей, которые заставят меня пожалеть не только о том, что я его биологический сын, но и о том, что я вообще появился на свет. И я ему поверил. Целиком и полностью.
— Холли оказалась более легкой добычей?
— Не совсем. Мои дела были ни к черту. Человек, которого я считал отцом, умер. Мой биологический отец пригрозил меня убить. Я снова стал играть на деньги. И играл до тех пор, пока не задолжал своим букмекерам десятки тысяч долларов. До тех пор, пока один из них — Майкл Фергюсон — не послал ко мне своих людей.
