– Это как на уроках профориентации? – усмехнулся Бестужев.
– Да, на них.
– Хорошо. Итак, мы выпускаем шелк. Шелковые ткани бывают натуральные, искусственные, синтетические.
– Разница?
– Очевидная. Сырье для натурального шелка – шелковая нить-сырец. – Бестужев на минуту забыл, зачем пришли сюда эти люди. Он вдруг почувствовал прилив сил – рассказывать о том, что самому давно известно, и о том, что доставляет удовольствие делать, оказалось делом приятным.
– Так вот. Натуральный шелк – это уникальная штука. Сырьем для него является кокон, вернее, нить, из которого этот кокон сплетен. Эта нить не растительного и не животного происхождения. Это продукты специальных желез тутовых шелкопрядов. И происхождения этих выделений на восемьдесят процентов состоят из белка. Ну, и еще немного такого специального клеящего вещества. Повторяю, это уникальный продукт природы. Процесс получения нити – очень сложный, долгий и кропотливый. Его в древнем Китае изобрели, долго держали в секрете, а потом одна из принцесс китайских вышла замуж за иностранного принца и провезла в своей прическе тутовых шелкопрядов. Так мир узнал про шелк. Ну, не знаю, легенда или нет. Но Китай по-прежнему на первом месте по производству шелковых тканей. А ткут их из шелка-сырца. Кстати, знаете, почему шелк так блестит на свету?
– Почему?
– Нить в разрезе трехгранная. И свет преломляется, как в призме.
– Ух ты, – покачал головой Николай.
Виктор промолчал. Было вообще не очень понятно, слушает ли он.
– Еще есть искусственный шелк – это производное целлюлозы. Не буду мучить вас химическими деталями, но искусственный шелк – это тоже хорошо. Целлюлоза – это природное сырье. А вот синтетический шелк – это химия в чистом виде. Без этих тканей никуда – они прочные, устойчивые к свету и теплу. Но не всегда приятные на ощупь. И не всегда полезны для организма. Но мы их изготавливаем – спрос на них тоже высокий.
Конечно, самая дорогая ткань – натуральный шелк. Да, еще есть разные плетения – муслин, жаккард, креп, крепдешин. Ну, я думаю, это не так важно сейчас.
– Спасибо. В общих чертах все ясно.
– Можно выпускать ткани в сочетании – натуральный шелк плюс искусственные нити. Искусственный шелк плюс синтетические нити. Пожалуйста, тут огромный выбор. Смотря для чего вы это делаете. Искусственные ткани имели спрос. Их в промышленности используют, но и одежду можно шить. Характеристики у них хорошие – одежда носится долго.
– Скажите, а какие ткани сейчас может выпускать комбинат?
– Если быть точным – комбинат может выпускать все. Оборудование позволяет. Но сейчас почти ничего не выпускает, кроме искусственных материалов в очень ограниченном количестве. Поставщики простаивают. Я уже не помню, когда мы натуральное сырье получали. Работаем на остатках. Но и они вот-вот иссякнут. Есть небольшой запас вискозной нити. Но, должен сказать, этого запаса хватит на пару месяцев. А потом комбинат встанет. Я не могу этого допустить. Я заставляю людей выходить хотя бы на полсмены. Чтобы не разбежались. Чтобы было ощущение работы. Хотя, сами понимаете, ощущений недостаточно. Нужны деньги, чтобы кормить семью.
– Мы это понимаем, – сказал Николай.
– Понятно. То есть шелк-сырец не получаете?
– Откуда! – развел руками Бестужев.
– А что вы скажете, если мы попробуем решить эту проблему?
– Я возрадуюсь и спрошу, что за это вы потребуете.
Николай рассмеялся, Виктор хмыкнул. Из этих двоих Николай был явно сообразительнее.
– Хороший вопрос. Я бы сказал – ко времени. Ну, потребуем комбинат. Контроль над ним. Сами понимаете в «тимуровцев» играть неохота.
– Вы читали Гайдара? – не удержался от колкости Петр Николаевич.
– Не обижайте меня. Я много читал. Достаточно знаю. Но в ваш кабинет пришел не это обсуждать.
– Тогда объясните мне все по порядку.
– Хорошо. Мы беремся наладить связи с поставщиками шелка-сырца. Чтобы комбинат выпускал дорогие натуральные ткани. Нет, искусственные ткани тоже будут – на них спрос тоже скоро появится. Но упор надо сделать на дорогое производство.
Бестужев согласно кивнул головой. Этот молодой человек во всем черном, в дорогой кожаной куртке излагал сейчас его, Бестужева, мечту.
– Как – это наши проблемы. Не беспокойтесь, все решаемо.
– У нас сейчас развалились эти производства.
– Есть Средняя Азия, есть Грузия. Там можно решить проблему. Может, не в таких объемах, как раньше, но можно. Там люди тоже хотят есть.
– Это радует. Сейчас деньги предпочитают зарабатывать по-быстрому. Так и говорят, «срубить» по-быстрому.
– Да, имеют право. Но нам хочется немного другого.
– Я вас понимаю. Сам об этом думал.
– Вот и отлично.
– Чего вы хотите в конечном счете? Ради чего это затеваете? – Бестужев прищурился.
– Ради чего? Ради монополии на производство дорогой мануфактуры. Пока другие не проснулись.
– Но что я должен делать?
– Руководить. Организовывать. Писать планы и рекомендации. Не воровать. Не хитрить. Не вести переговоры за нашей спиной. Ну и провести акционирование предприятия, а затем сделать так, чтобы все акции были проданы нам. Мы должны владеть производством на все сто процентов.
Бестужев вздохнул. Собственно, это не самый плохой вариант в сегодняшних обстоятельствах. Гораздо хуже, если бы разворовали комбинат.
– Думать у меня времени нет?
– Нет, – подтвердил Николай.
– Я согласен, только не мешайте мне.
– Мешать не будем, будем следить. Вот – Виктор. Это новый сотрудник вашего коммерческого отдела.
– У нас нет такого отдела.
– Будет. Теперь будет. Кстати, реорганизацией займитесь прямо сейчас, не теряйте ни минуты. Когда мы наладим контакты, все должно уже вертеться, крутиться, не скрипеть. Да, отдел рекламы тоже нужен. Одним словом, начинайте.
Бестужев проводил гостей, приказал секретарше никого не пускать.
– Приятные люди. С цветами и конфетами, – удивленно сказала Римма Игоревна.
– Очень приятные, – подтвердил Бестужев и закрылся у себя. Он просидел в кабинете до позднего вечера, а когда вышел, в руках у него была стопка исписанных листков – реорганизация комбината в свете перехода производства на натуральное сырье. Бумаги он не оставил секретарю, отнес их домой, сам все медленно перепечатал и на следующий день позвонил Николаю.
– Вот это скорость, – удивился тот.
– На данном этапе наши цели совпадают. Или почти совпадают, – ответил Бестужев.
– А потом?
– Потом, надеюсь, тоже будут совпадать. Если нет – я уйду.
