Показ прошел, как и сулила Кира, на высшем уровне. Сама она – как любимая муза Маэстро – появилась уже под самый конец, в том самом сиреневом платье, на которое точила зубы Наташка, и победно покосилась на ту, стоящую в сторонке.
Потом были аплодисменты. Ленчик выпорхнул на сцену, щеголяя хрупкими ключицами в вырезе белоснежной рубашки. Раскланивался, блестел глазами, принимал цветы. Он, разумеется, уже забыл о том, что еще два часа назад бился в очередной истерике – ничего не выйдет, катастрофа, публика меня освистает, – и теперь привычно натянул на себя амплуа сиятельного гения.
Потом, когда отгремели аплодисменты, Кира расцеловалась с ним в обе щеки, произнесла какие-то полагающиеся случаю прочувствованные слова. Ленчик давно уже стал для нее кем-то вроде опекаемого по старой памяти, хотя и слегка раздражающего своими вспышками приятеля. Маэстро тепло обнял ее и привычно сказал:
– Что бы я без тебя делал?
– Ты едешь в «Феллини»? – дернула ее за рукав Ленка, одна из моделей. – Тогда давай живее, машина уже подъехала.
И Кира, распрощавшись с Шуваловым, поспешила переодеваться.
В клубе, как всегда, было шумно и дымно. Мечущиеся по стенам яркие огни бликовали на золотых гранях установленной посреди помещения огромной статуи Оскара. На сцене надрывался девичий бэнд – в глазах рябило от обилия люрекса, страз и выкрашенных в небывалые цвета локонов. В зале же посетители, казалось, соревновались друг с другом, чьи шмотки «брендовее» и дороже.
Компания, которая «заказала» их в качестве украшения вечера, заседала в VIP-зале, интимно отделенном от общего помещения тяжелой шторой. Кира в общем-то знала уже эти рожи, пересекалась с ними на таких же «неофициальных» посиделках. Вон тот, в дымчатых очках, – Панкеев, бывший комсомольский вожак, а ныне – молодой перспективный бизнесмен, хозяин «Серендепити-банка». А этот, со свекольно-багровыми щеками, Челышев, – крупный милицейский чин.
– Он днем милиционером работает, а ночью – бандитом, – шутили про него девки.
А вон тот, у которого развязанный галстук болтается вокруг шеи, как удавка, – директор металлургического завода. А эта азиатская дива в леопардовом манто, которая играет в покер и пьет «Абсолют» наравне с мужиками, – известная певица.
Некоторых из присутствующих она знавала и не только в лицо. Вон тот, тощий, с бегающим взглядом, как-то раз заставил ее нарядиться в строгое платье школьной учительницы, а потом всю ночь пороть его ремнем по бледной голой заднице. Увидев сейчас Киру, он покосился на нее настороженно, она же ободряюще улыбнулась ему уголком рта – мол, не дрейфь, непослушный мальчик, твой грязный секрет я унесу с собой в могилу.
На столе перед отдыхающими хозяевами жизни громоздились разнообразные бутылки, стаканы, уже изрядно потрепанные блюда с закусками – в лужице масла от вяленой рыбы плавал бычок. Тут же кучкой лежали сброшенные карты и помятые долларовые купюры. Кажется, партия в покер была в самом разгаре.
– О, нимфы прибыли, – приветствовал их появление Челышев. – Чего так долго, загонял вас на показе Ленчик, пидорас старый?
Один из игроков, в анекдотичном малиновом пиджаке, ухватил Киру за талию и затянул к себе на колени, приговаривая:
– Ну, теперь мне карта пойдет. Будешь моим счастливым талисманом?
– Конечно, котик, – пропела Кира, сделав усилие, чтобы не поморщиться, – от этого героя-любовника разило омерзительной смесью немытого тела и почему-то кислой капусты. – Одну секундочку, только попудрить носик схожу.
Мужики заржали, будто Кира отмочила какую-то невероятно смешную шутку.
– А подружка твоя прямо тут пудрит, не тушуется, – вставил Панкеев.
И мотнул головой в сторону Ленки, уже радостно занюхивавшей белоснежную дорожку кокаина с лежавшего на столе зеркала. Малиновый же размашисто хлопнул Киру по заду и милостиво отпустил, наказав долго не задерживаться.
Выйдя из отдельного кабинета, Кира быстро прошла по переполненному веселящимся народом залу и свернула в коридор, в конце которого, как она знала, находился туалет. Вошла в просторное помещение, глубоко вдохнула – это, кажется, было единственное место во всем «Феллини», где всегда было прохладно и свежо, и тут же поморщилась – на этот раз тут воняло каким-то сладковатым дымом. Кира обернулась в поисках источника запаха и обнаружила, что на широком подоконнике сидит, подтянув ноги к груди, какая-то девчонка и курит косяк.
Девчонка настолько не вписывалась в царившую в клубе атмосферу разнузданного новорусского гламура, что Кира в первые секунды даже как-то растерялась. Мелкая, щуплая, глазастая, этакая школьница, сбежавшая с уроков. Кире показалось, что чем-то она напоминает французскую певицу, что в те дни денно и нощно шептала свои куплеты из каждой радиоточки, Патрисию Каас. Такой же воробушек – прозрачные, чистые, словно заплаканные глаза, острый носик, мягкие скулы, как-то замысловато остриженные волосы перьями торчат надо лбом, придавая внешности еще большую юность и трогательность. Одета девчонка была в странную хламиду неопределенного фасона и цвета, а на ногах ее красовались здоровенные нелепые ботинки. Кира даже задумалась на секунду, как это она умудряется в них ноги переставлять, такая хрупкая.
– Ты что тут делаешь? – спросила она.
Вообще-то в Кирины привычки не входило приставать с разговорами к посторонним. Не то чтобы из соображений вежливости, просто чаще всего ей никто из встречных не был особенно интересен. Но сейчас в перспективах маячило только возвращение к унылому отжигу в компании крепко поддавших любителей модельных прелестей, и Кира намеренно тянула время.
Девчонка меж тем окинула ее оценивающим взглядом и надменно фыркнула:
– Да уж не то, что ты.
Кира заливисто расхохоталась. Стыдиться утраты своей девичьей чести она давно разучилась, и замечание девчонки показалось ей хлестким и забавным.
– Это уж точно, – согласилась она. – В таких говнодавах папика не снимешь.
– Я и не собираюсь, – вздернула подбородок эта недоделанная француженка. – Привыкла другим местом зарабатывать.
– Это каким же? – светски поинтересовалась Кира. – Головой, мм? Только не говори, что ты профессор квантовой физики.
– Руками, – неожиданно брякнула девчонка. – Я художник, дизайнер интерьеров, штуки всякие делаю, шью, вяжу, строгаю.
Кира присвистнула.
– Да ну? А сюда чего притащилась? Больше построгать негде?
– А меня хозяин клуба пригласил, – с явным вызовом похвасталась девушка. – Ему мои работы понравились, на выставке в ЦДХ.
– Головизин ходит в ЦДХ? – протянула Кира. – Чудны дела твои…
– Ходит-ходит, – кивнула девчонка. – Молодых перспективных дизайнеров выискивает. С которых драть можно три шкуры, а платить копейки.
– Вроде тебя? – хмыкнула Кира.
– Вроде меня. Хочет, чтобы я ему интерьер голубого зала переделала, оформила его в более интересном стиле. Хочу, говорит, помесь этно и техно, – девчонка негромко рассмеялась.
