Так как Имс не имел готового ответа против подобного отпора, то он оставил свою комнату и сошел вниз, за ним вскоре последовал и Кредль, так что через несколько минут все постояльцы мистрис Ропер обедали за ее гостеприимным столом.
Тотчас после обеда Люпекс ушел, и разговор в верхнем этаже о побеге мистрис Люпекс сделался общим.
– На его месте я бы не стала и беспокоиться о ней: пусть ее живет, как знает, – сказала Амелия.
– Ну да, и потом иметь удовольствие платить по ее векселям, – заметил брат Амелии.
– Уж лучше иметь дело с ее векселями, нежели с ней самой, – сказал Имс.
– По моему мнению, она угнетенная женщина, – сказал Кредль. – Если бы она имела мужем такого человека, которого могла бы уважать и любить, это была бы очаровательная женщина.
– Она нисколько не лучше его, – сказала мистрис Ропер.
– В этом я не могу согласиться с вами, мистрис Ропер, – продолжал защитник мистрис Люпекс. – Может быть, я понимаю ее положение лучше всех вас, и…
– Вот именно это-то и нехорошо, мистер Кредль, – сказала мистрис Ропер. При этом хозяйка дома с достоинством матери и строгостью женщины высказала свое мнение. – Подобных-то вещей и не следует знать такому молодому человеку, как вы. Что может быть общего между замужнею женщиною и вами и какое вам дело понимать ее положение? Когда у вас будет своя жена, если вам суждено иметь ее, то узнаете, что у вас будет достаточно хлопот и без вмешательства посторонних. Я уверена, что относительно побега мистрис Люпекс вы невинны, как агнец, то есть что вы не принимали в нем никакого участия, но вы навлекли на себя все эти неприятности, собственно, чрез вмешательство в дело, до вас вовсе не касающееся, ведь этот человек чуть-чуть не задушил вас. И кто тому виною, если вы притворяетесь влюбленным в эту женщину, которая по своим летам могла быть вашею матерью? Что бы сказала ваша мама, если б увидела, как вы с ней обходитесь?
– Ха-ха-ха! – прохохотал Кредль.
– Конечно, все это для вас очень смешно, но я не люблю таких глупостей. Когда я вижу молодого человека, который влюблен в молодую девушку, я питаю к нему уважение. – Тут она посмотрела на Джонни Имса. – Да, я уважаю его, хотя он, может быть, иногда делает такие вещи, которых бы и не следовало делать. Почти все они так поступают. Но, видя такого молодого человека, как вы, мистер Кредль, который волочится за старою замужнею женщиною, забывающею всякие приличия, волочится потому только, что она это дозволяет, было бы еще за кем! А то ведь это все равно что надеть юбку на старую метлу! Когда я вижу подобные вещи, говорю я, мне становится дурно, вот вам вся моя правда. Я это называю неприличным, неблагородным, не правда ли, мисс Спрюс?
– Я тут ничего не понимаю, – сказала леди, к которой относились слова. – Но, во всяком случае, молодому джентльмену следовало бы больше помалкивать, пока не пришло время говорить, вы извините, мистер Кредль.
– Не понимаю, почему у замужних женщин бывает страсть, чтобы за ними, кроме своего мужа, ухаживали еще другие, – сказала Амелия.
– Это не всегда бывает, – сказал Джонни Имс.
Спустя около часа после этого разговора при уличной двери прозвенел колокольчик, и вслед за тем пронзительный визг Джемимы возвестил всем, что наступила какая-то критическая минута.
Амелия, вскочив с места, раскрыла дверь, внизу лестницы послышался шорох женского платья.
– Боже мой! как вы нас перепугали всех! – сказала Джемима. – Мы все думали, что вы сбежали.
– Это мистрис Люпекс, – сказала Амелия.
И спустя еще две минуты угнетенная леди вошла в комнату.
– Ну, мои милые, – сказала она весело, – надеюсь, что я не заставила вас ждать себя к обеду.
– Мы вовсе вас не ждали, – сказала мистрис Ропер весьма серьезно.
– А где же мой Орсин? Разве он не дома обедал? Мистер Кредль, сделайте одолжение, примите мою шаль, впрочем, нет, вы лучше оставьте. Народ нынче такой взыскательный, не так ли, мисс Спрюс? Пожалуйста, примите вы, мистер Имс, для других это покажется безопаснее. Не правда ли, мисс Амелия?
– Совершенно так, – сказала Амелия.
Мистрис Люпекс догадалась, что с этой стороны ей нечего было ждать помощи.
Имс встал, чтобы принять шаль, и мистрис Люпекс продолжала:
– Итак, Орсин не обедал дома? Вероятно, задержали в театре. А я целый день думала, как будет забавно, когда он узнает, что его птичка улетела.
– Он обедал дома, – сказала мистрис Ропер, – и ваше отсутствие ему очень не понравилось. Могу вас уверить, ничего забавного тут не было.
– Неужели не было? Я расположена думать, что этому человеку было бы приятно видеть меня прицепленною к его петлице. Я встретилась с несколькими друзьями – друзьями женского пола, мистер Кредль, хотя две из них были с своими мужьями, – из нас составилась компания, и мы отправились в Гэмтон-Корт. Значит, мой джентльмен опять ушел! Вот мне и досталось – не разгуливай! Не так ли, мисс Спрюс?
Ложась спать в эту ночь, мистрис Ропер решилась во что бы то ни стало отделаться как можно скорее от своих семейных постояльцев.
Глава XLII
БОЛЕЗНЬ ЛИЛИ
Лили была хорошего сложения, и ее выздоровление не сопровождалось ни возвращением болезни, ни продолжительною слабостью, тем не менее ей не позволяли вставать с постели несколько дней после того, как горячка совсем миновала. Во все это время доктор Крофтс приезжал каждый день. Напрасно мистрис Дель умоляла его не делать этого, напрасно говорила ему, что чувствует себя обязанною не принимать более визитов его, когда надобность в них совершенно окончилась. Крофтс отвечал ей или шутками, или вовсе ничего не отвечал, а все-таки продолжал ездить ежедневно и почти всегда в тот же самый час, именно когда вечерело, так что ему было возможно просидеть четверть часа в сумерках и потом возвращаться в Гествик впотьмах. В это время Белл получила разрешение входить в комнату сестры, она всегда встречалась с доктором Крофтсом у постели Лили и никогда не оставалась с ним наедине после того дня, когда он нерешительно признался ей в любви и когда она так же нерешительно отказала ему в принятии его предложения. Она виделась с ним наедине только на лестнице или в гостиной, но не оставалась с ним разговаривать по старой своей привычке, о любви уже не было и помину.
Белл никому не говорила о предложении Крофтса. Лили, по всей вероятности, тотчас рассказала бы все своей матери и сестре, но ей не приводилось и испытать такого положения, в каком находилась Белл во время признания доктора в любви. Что бы ни было говорено с нею, во всяком случае, она после свидания непременно рассказала бы об этом без всякой утайки. Она бы объявила, любит или нет того человека, могла ли его любить, и дала бы ему ответ верный и определительный. Белл этого не сделала и отвечала доктору если и верно, то неопределительно. А между тем, когда Белл удалилась и стала размышлять о случившемся, она была счастлива, довольна и почти торжествовала. Она не задавала себе вопроса, следует ли ожидать от доктора Крофтса дальнейших объяснений, не зная, в чем могли состоять эти объяснения, а все-таки была счастлива.
