Ронда рассмеялась.
– В самом деле из-за нее ты смешно говоришь. И она оттопыривает твою губу.
Она языком вытолкнула пластинку-фиксатор вперед и пальцами извлекла изо рта, держа, как нечто сверхтонкое и экзотическое: розовый жук с тонкими серебряными ножками.
– Так-то лучше, – сказал ей Питер.
Они были спрятаны под землей, заживо погребены вместе, словно некий тайный клад. Люк, прорезанный в полу сцены, был закрыт прямо над их головами, и они сидели в неглубокой яме лицом к лицу, вдыхая влажный запах земли и корней.
Ронда пристально рассматривала Питера в тусклом свете, проникавшем сквозь трещины в люке над их головами. Они сидели, скрестив ноги, лицом друг к другу. На нем был костюм Питера Пэна. Он пах листьями. На ней была белая ночная сорочка, как у Венди, а волосы сзади завязаны лентой.
– Значит, хочешь узнать правду? – спросил он.
– Хочу, – ответила она.
– Ты уверена, что готова?
Она рассмеялась.
– Тогда перестань смеяться. Просто расслабься. Я расскажу тебе, как это происходит: сначала парень с девушкой целуются. Потом парень проверяет, возбудилась девушка или нет. Ну, трогает ее сиськи, и все такое.
Ронда положила руку себе на грудь, прикрывая очевидное отсутствие сисек.
– Затем он трогает ее между ног, чтобы посмотреть, готова ли она, – объяснил Питер.
– Готова?
– Ну, ты понимаешь… готова его впустить.
Она кивнула, хотя понятия не имела, что он хотел этим сказать.
– В смысле, его пенис, – пояснил Питер.
– Ясно, – сказала Ронда. Во рту внезапно пересохло. Она с трудом сглотнула.
– Он засовывает его в нее, и они двигаются вместе, чтобы он входил и выходил.
– Для чего? – спросила Ронда.
– Потому что так приятно, глупая!
– Ясно, – снова сказала Ронда.
Она не могла дождаться, чтобы рассказать обо всем этом Лиззи. Но затем, как будто читая ее мысли, Питер разрушил ее план.
– Ронда, – сказал он, прежде чем открыть люк и отправиться домой на ужин, – только не говори Лиззи, что я рассказал тебе об этом.
– Почему? – удивилась Ронда. Раньше Питер никогда не просил ее скрывать что-то от Лиззи.
– Потому что у нее тогда крыша поедет. Это должен быть наш секрет. Договорились?
Ронда кивнула и с улыбкой вставила пластинку в рот. У нее с Питером был секрет. Секрет, от которого она ощущала в теле странную щекотку, как будто ее пронизывал ток, а сама она была ходячим громоотводом.
7 июня 2006 года
– Так ты расскажешь мне про этого Дэниэла или как? – спросил Уоррен. Он расспрашивал ее о Дэниэле вчера, когда они ушли от Лоры Ли, но Ронда придумала отговорку, сказав, что ей нужно подумать. Наступило следующее утро, и они засели в магазине Пэт за телефоны. Уоррен потягивал большую порцию горячего шоколада, а перед Рондой стояла чашка кофе из зерен французской обжарки. Уоррен побрил щеки вокруг своей бородки, а волосы были все еще влажными после душа.
– Рассказывать особенно нечего. Он – отец Питера.
– Значит, такой, как он, мог похитить маленькую девочку? – В ожидании ответа Уоррен склонил голову набок.
– Нет. Это невозможно.
– Почему?
– Он исчез двенадцать лет назад.
– Исчез?
– Угу. Накануне он был вместе с нами, а на следующее утро исчез. Мы все думали, что со временем он снова объявится. Что он просто ушел в запой или уехал из города, чтобы не платить карточный долг или что-то в этом роде, но о нем никто больше ничего не слышал.
– Ужас.
– Его дочь Лиззи была моей лучшей подругой. Сестра Питера. Три года спустя, когда мы учились в предпоследнем классе, она тоже исчезла. Однажды утром Лиззи ушла в школу, и больше ее не видели.
– Погоди секунду, – сказал Уоррен. – Сестра Питера исчезла?
Ронда кивнула.
– За ней вернулся отец.
– Если это был Дэниэл, то почему он не забрал и Питера? – спросил Уоррен.
– Этого никто не знает, – ответила Ронда. Она подняла чашку кофе и сделала последний теплый глоток. – Все задавались этим вопросом, но никто ничего не знает. Полиция какое-то время искала, но так и не смогла найти ни его, ни ее. Лиззи была из тех, чьи лица видишь на картонных коробках из-под молока или в «Уолл-Марте»; из тех, кого похищают разошедшиеся родители. После этого ее мать почти потеряла рассудок.
Ронда подумала о неуклонной деградации Агги: о ее алкоголизме, о ее странностях. О том, как она начала забавляться со своими волосами, вырывая прядь за прядью, делая это часами, пока не стала выглядеть как чесоточная собака. Как она заделалась параноиком, как обвиняла Клема и Жюстин в том, что они знают, где Дэниэл, и не говорят ей об этом. Однажды, хватив лишку, она нарочно врезалась на машине в их дом и откусила мочку уха у полицейского, которого отправили расследовать сообщение о женщине, пойманной в одном лишь нижнем белье при попытке украсть авокадо в «Прайс Чоппере»
[4].
В конечном итоге Агги оказалась в психиатрической клинике штата, где пробыла шесть месяцев, а затем переехала к сестре в Мэриленд. Когда у сестры, наконец, сдали нервы, Агги перевели в пансионат для душевнобольных.
– И ты уверена, что Лиззи похитил отец? – Уоррен наклонился к Ронде. Его дыхание пахло сладостями и шоколадом, и она позволила себе ровно на секунду задуматься о том, каким может быть его поцелуй.
Ронда кивнула.
– Абсолютно. Через две недели после того, как она исчезла, мы получили открытку. Потом было еще несколько, и во всех говорилось, что у нее все прекрасно. Еще она сообщала об их с Дэниэлом приключениях. Последняя была из Сан-Франциско. Я тогда училась в одиннадцатом классе. В той открытке она написала, что берет уроки вокала, что было действительно странно.
Ронда закрыла глаза и попыталась вспомнить голос Лиззи, но не смогла. Зато она вспомнила, что ее подруга нарочно вставляла в песню не те слова, чтобы всех рассмешить.
– Странно?
– После того как исчез их отец, Лиззи умолкла. Ни с кем не разговаривала. За три года ни единого слова. И тут вдруг пишет, что берет уроки вокала!
Ронда грустно рассмеялась и попыталась оторвать губы от пустого бумажного стаканчика, который держала в руке.
Уоррен кивнул.
– И правда жесть.
– Это точно, – согласилась Ронда. – Мы были близки, но потом Дэниэл пропал, и все как будто рухнуло. Ничего уже не было прежним.
