Вошла медсестра и подняла кислородную маску.
– Вам нельзя ее снимать, – пожурила она Уоррена. Но тот оттолкнул ее руку.
– Пожалуйста, скажи Труди, что мне стыдно. Скажи ей… – Он вновь расплакался. – Что тут можно сказать? Скажи ей, что в последний день своей жизни, на конкурсе слов на букву «Б», Эрни назвала слово «басня». Передашь ей это?
Ронда молча кивнула. Между тем медсестра снова надела на Уоррена кислородную маску.
Так что же это было, задумалась Ронда. Басня про кролика, который сыграл ужасную шутку, но, в конце концов, они все извлекли для себя урок? И какова мораль этой басни?
3 сентября 1993 года
Перед дверью Ронды стоял запыхавшийся Питер.
– Мне нужен Клем, – заявил он, проталкиваясь мимо нее. Клем вышел из гостиной ему навстречу.
– В чем дело, Питер?
– Давай поскорее к нам. Мама… Она в ванне. Перерезала себе вены. Там полно кровищи!
Клем вместе с Питером бросился из дома. Ронда побежала следом, но отец остановил ее.
– Никуда не ходи! – приказал он.
Сердце Ронды было готово выскочить из груди. Она отправилась на поиски матери, чтобы сказать, что случилось.
– Сейчас мы бессильны что-либо сделать, – сказала Жюстин. – Давай лучше чем-нибудь займемся.
И Ронда принялась резать овощи для рагу. Между тем совсем рядом уже выли сирены.
Через сорок пять минут Клем вернулся с Питером и Лиззи. У Лиззи был с собой чемодан. Питер нес рюкзак, спальный мешок и свою старую армейскую палатку, которую тотчас принялся ставить во дворе.
– Ты там замерзнешь, – сказала Жюстин, вынимая из кладовой стопку теплых одеял.
– Разве его нельзя заставить войти в дом? – спросила у родителей Ронда. Те лишь покачали головами и велели ей на время оставить Питера в покое.
Лиззи направилась прямиком в комнату Ронды, поставила в углу свой чемодан и, сев за стол, принялась делать уроки.
– Давай поговорим, что ли? – обратилась к ней Ронда. Но Лиззи даже не подняла головы. – Ах да, я забыла. Ты ведь теперь ни с кем не говоришь.
Обиженная Ронда вышла из комнаты в коридор. Родители сидели в кухне. Клем только что положил телефонную трубку после звонка в больницу. Ронда нырнула в ванную, чтобы подслушать их разговор.
– Сказали, что жить будет, – сообщил Клем.
– Слава богу, – отозвалась Жюстин. – Тебе сказали, сколько она там пробудет?
Ронде было слышно, как Клем чиркнул спичкой, затянулся и выдохнул дым.
– Понятия не имею.
– Думаю, они какое-то время продержат ее там. А когда она выйдет, страшно представить, в каком состоянии будет. Вряд ли в том, которое позволяет следить за детьми, – сказала Жюстин.
– Черт бы побрал Дэниэла, – процедил сквозь зубы Клем. – В голове не укладывается, что он на такое способен. И где он сейчас?
– Как ты сам только что сказал: наверное, ушел в запой. Прячется от тех, кому должен, – рассудила Жюстин.
– С такими опасно играть в прятки, – услышала Ронда голос отца.
– Как жаль, что мы не можем с ним связаться, – вздохнула Жюстин.
– Может, пора сообщить в полицию? Написать заявление, мол, пропал человек, и все такое прочее. Агги в больнице. Кто-то же должен вытащить его задницу из норы, в которой он прячется, – сказал Клем.
Ронде в окно хорошо была видна палатка Питера. Она провела вторую половину дня и почти весь вечер, глядя на зеленый брезент, в надежде, что Питер выйдет из палатки, словно гусеница из кокона, прекрасный и преобразившийся. Когда же он отказался выйти к ужину, Жюстин просто отнесла ему тарелку.
– Можно я? – умоляла Ронда.
– Не сегодня, дорогая, – ответила Жюстин.
В девять вечера Ронда все еще глазела в окно. Вскоре появилась Ток – в красной шляпе и с пневматическим пистолетом. Питер придержал полу палатки, приглашая ее внутрь. Когда спустя час Ток вышла из палатки, пистолета в ее руке не было.
– Она дала ему пистолет, – сказала Ронда, обращаясь к Лиззи. Та, закрыв глаза, лежала на кровати и делала вид, что спит. Но Ронда знала, что она притворяется. – Нет, ты веришь? Она отдала ему пистолет!
Лиззи лишь простонала и перевернулась на другой бок.
Ронда проснулась среди ночи от того, что матрас и простыня на ее кровати были мокры. Она разбудила Лиззи.
– Ты описалась? – спросила ошарашенная Ронда. Впрочем, иного объяснения теплой, липкой моче, в которой лежали они обе, не было.
Лиззи молчала. Впрочем, похоже, ей ничуть не было стыдно. На лице застыло отсутствующее выражение, как у сомнамбулы.
– Не могу поверить, – пробормотала Ронда, включая свет. – Давай перестелем постель.
Лиззи застыла в углу, глядя, как Ронда снимает мокрые простыни.
– Снимай ночнушку, – сказала она. Но Лиззи даже не шелохнулась. – Что с тобой не так? – не выдержала Ронда. – Живо снимай ночную рубашку!
Она кинула ей сухую из своих запасов, но Лиззи не сдвинулась с места.
– Не стой так! – сорвалась на крик Ронда. – Сделай что-нибудь! Скажи хоть что-нибудь! Открой рот и заговори!
Раздался стук в дверь, и в спальню сунула голову Жюстин.
– Что тут у вас?
– Лиззи описалась и не хочет переодеваться!
Жюстин посмотрела на матрас, на мокрые простыни на полу, затем подошла к Лиззи и обняла ее.
– Пойдем, дорогая моя. Давай примем горячую ванну. – С этими словами она повела Лиззи по коридору в ванную комнату. Ронда услышала звук льющейся воды и воркующий голос матери. Вскоре Жюстин вернулась с мокрой ночнушкой Лиззи и подняла с пола мокрые простыни и пижаму Ронды.
– Что с Лиззи? – спросила Ронда.
– Ронни, будь с ней немножко мягче.
– Одно дело – молчать, и совсем другое – стоять, как истукан…
– Ронда, Агги сегодня нашла она.
– Ой! – Мир сжался до размеров восклицания, сорвавшегося с губ Ронды.
– Она многое пережила, – продолжала Жюстин. – Подозреваю, что гораздо больше, чем мы знаем.
Ронда прикусила губу.
– Она когда-нибудь заговорит снова?
Жюстин кивнула.
– Заговорит. Я в этом уверена. Когда будет готова. Приставать к ней, ругать ее – этим ей не поможешь. Мы должны набраться терпения.
25 июня 2006 года
– Ронда, это Питер.
Она не разговаривала с Питером с того самого вечера, когда прислала к нему полицию, чтобы та обыскала его дом. Ронда не знала, с чего начинать извинения. К тому же у нее до сих пор оставалась масса вопросов. Например, с кем он был в мотеле и почему солгал ей об этом?
