Майя помолчала.
– Глянь-ка сюда! – воскликнул Таррин.
Она удивленно уставилась на блестящую монету, зажатую в его пальцах:
– Ой, что это? Сто мельдов? Откуда?
– Видала? – ухмыльнулся он.
– Нет.
– Ну так посмотри! – сказал он, бросая ей монетку.
Майя поймала ее на лету, повертела в руках, рассматривая выбитые с обеих сторон изображения леопардов и загадочный образ неисповедимой Фрелла-Тильзе, указывающей на росток тамаррика. Майя собралась было вернуть монетку Таррину, но он помотал головой:
– Это тебе, рыбка моя.
– Да что ты, Таррин, такие деньжищи! Вдруг подумают, что я украла?
– Или заработала, – с усмешкой поправил он. – Ты же у нас красавица. И впрямь заработала.
Майя покраснела:
– Не говори так, даже в шутку не говори! Стыдоба-то какая! Позорище! Я за деньги ни за что не…
Он понял, что она вот-вот рассердится, и поспешно перевел разговор на другое:
– Хочешь, я тебе пять двадцатимельдовых монеток дам? Вот, бери.
– Таррин, откуда такое богатство?
Он подбросил монетки в горсти:
– Да уж нажил!
– Признавайся, где взял? Украл, да? Ох, Таррин…
Он ласково коснулся ее руки:
– Успокойся, золотая рыбка, я их честно заработал.
Майя помолчала, нежась в лучах солнца, будто прелестная яркая бабочка.
– Как заработал? – наконец спросила она.
– Я патриот.
– Это что такое?
– Понимаешь, я человек рисковый, а за смелость хорошо платят. Мало кто берется за опасные дела, вот что я тебе скажу.
Таррин говорил серьезно, но Майя тревоги не испытывала, по-детски не задумываясь об опасности.
– Опасные дела? Для кого? А матушка знает?
– Для кого – секрет. Кстати, Морке об этом неизвестно, я только тебе рассказал. Так что смотри не разболтай.
– Я никому не скажу, честное слово! А что за дела?
– Секретные. Я – тайный гонец, за это мне и платят.
– Но тебе же самому в дороге деньги пригодятся.
– Подумаешь, сотня мельдов! Ты монетки-то припрячь, а то потеряешь еще.
Майя, послушно спрятав деньги, бросилась ублажать Таррина.
Расстались они в Мирзате у парома. Таррин встретил знакомого, договорился о переправе через озеро, а Майя неторопливо пошла домой, срывая цветы и гоняясь за бабочками, – она привыкла удовлетворять сиюминутные прихоти и жить в свое удовольствие.
К хижине она вернулась только после полудня. Санчель уже отцветала; ярко-оранжевые соцветия превратились в длинные пушистые сережки, и осенний ветерок разносил пух по округе. На конце длинной ветви покачивались три последних цветка. Майя вскарабкалась на пригорок, потянулась к ним, но внезапно выпустила ветку из рук и недоуменно уставилась во двор, туда, где у курятника стоял чурбан для рубки дров.
За раскидистыми платанами виднелся возок, запряженный двумя волами, которые с недовольным ревом мотали головами, отгоняя тучи мух. Сама возок был очень странным – Майя такого никогда прежде не видела: прочное прямоугольное сооружение из толстых, грубо обтесанных досок, с тяжелой, плотно пригнанной крышей, обитое четырьмя железными полосами. Окон Майя не заметила – может, одно впереди, но ей не было видно, – только узкую прорезь на боковой стенке, под самой крышей. Сзади располагалась дверца с засовом, запертая на громадный висячий замок.
Майю распирало любопытство. Она не могла сообразить ни для чего этот возок – было же у него какое-то предназначение? – ни почему он стоит у хижины. И где его хозяин? Зачем он приехал? Майя решила, что это какой-то знакомец Морки и теперь они сидят в хижине или пошли стадо смотреть. В захолустье любые неожиданные гости – событие незаурядное. Майя возбужденно спрыгнула с пригорка и бросилась по тропинке к дому.
Мать сидела у очага и ощипывала куриную тушку. У ног Морки высилась кучка белых и бурых перьев. Едко пахло паленым, – похоже, пух залетал в огонь.
Морка неловко поднялась, отряхнула передник на выпирающем животе, опустила тушку на скамью и улыбнулась дочери.
– Уже вернулась? Так быстро? Ты не устала? Таррин о переправе договорился? – зачастила она.
Майя замялась и удивленно посмотрела на мать. Морку почти никогда не волновало самочувствие дочери, а потому Майя не знала, что ответить.
– Устала? – помедлив, переспросила она. – Нет, что ты. Мам, а что там за возок такой…
– Значит, Таррин из Мирзата уплыл? – продолжала Морка, словно не слыша.
– Уплыл-уплыл, – нетерпеливо закивала Майя и дерзко добавила: – Если б не уплыл, я б еще не вернулась. Мам, так что за возок? Это кто приехал?
– Тебе что, солнце глаза застит? Или голову напекло? – с улыбкой спросила Морка. – Не видишь, что ли…
– А почему занавеска задернута? – удивилась Майя, глядя на спальный угол, отгороженный ветхим пологом. – Чтоб куры не забрались?
– Там кот все утро спит, – поспешно объяснила Морка. – Оставь его в покое. Лучше на стол погляди, а то так ничего и не заметишь, торопыга.
– На стол? – Майя обернулась и застыла, прижав ладони к щекам. Губы ее изумленно приоткрылись.
На чисто вымытом столе лежало бледно-желтое платье, расшитое синими и голубыми цветами и зелеными листьями. Гладкая мягкая ткань сияла и переливалась в дымном полумраке хижины. Майя, утратив дар речи от восхищения, решила, что ей привиделся этот роскошный наряд неописуемой красоты, а потом встревожилась: чудеса просто так не происходят.
Она медленно подошла к столу и завороженно вгляделась в сказочное одеяние, ощущая себя невежественной замарашкой и с досадой сознавая, что не в состоянии оценить всю его прелесть.
– Ну что, нравится? – спросила мать.
– Нравится… – рассеянно повторила Майя и неуверенно потянулась к шелковистой ткани. Смысл вопроса от нее ускользнул – с тем же успехом Морка могла спросить, нравятся ли дочери звезды или озеро.
– Ты пока его не трогай, – вздохнула Морка. – Прежде грязь с себя смой. Я тебе воды согрела.
Необычно ласковая и предупредительная забота матери вкупе с появлением странной повозки и чудесного платья потрясли Майю до глубины души, и она обессиленно опустилась на скамью у стола:
– Мам, что случилось? Чей это возок? Кто в нем приехал? И куда они подевались? Это они платье привезли?
Морка, тяжело переваливаясь, подошла к очагу, взяла кружку и стала наливать горячую воду в лохань.
– Считай, повезло тебе, доченька. Купцы приехали, двое их. Наряды богачам продают.
– Наряды богачам!.. – воскликнула Майя, на миг забыв о платье, и недоуменно наморщила лоб. – А к нам зачем приехали? Мы-то у них ничего не купим. И где они, купцы эти?
