Сессендриса, в длинном белом фартуке, ловко месила тесто. Руки у нее были по локоть в муке.
– Ах, как хорошо, что ты зашла! – воскликнула Сессендриса. – А я вот хлеб пеку. Это мое любимое занятие, так что не удивляйся. Только прошу, никому об этом не рассказывай, иначе меня маршал повесит, – пошутила она.
При упоминании виселицы Майя разрыдалась – до сих пор она держала себя в руках лишь потому, что с детства была приучена покорно сносить тяготы нищенского существования, но сейчас не смогла удержать слез. Сессендриса, отослав служанку, усадила Майю за усыпанный мукой стол.
– Да, ужасно все это, – вздохнула она, выслушав сбивчивый Майин рассказ. – Жизнь – страшная штука, Майя Серрелинда. Неужели ты еще не поняла? И в неволе у Сенчо ничему не выучилась?
– Вот, учусь потихоньку, – всхлипнула Майя.
– Думаешь, ты сможешь что-то изменить?
– Но ведь его помилуют, если я попрошу, правда? Я же империю спасла и все такое…
– А почему ты за него просишь? Любишь его? – спросила Сессендриса.
– Нет, – немедленно ответила Майя.
– Понятно… ах, да ты в кого-то влюблена! Ладно, не в этом дело. Вот объясни мне, почему ты хочешь, чтобы его помиловали? Он же сам свою вину признал, а тебе даже и не подумал помочь, когда тебя в неволю угнали, хотя мог бы.
– Как же он мог?
– Да очень просто, вон как Мильвасене помогли – нажаловался бы хельдрилам, те бы запротестовали… Теперь вот что: допустим, его помилуют. Что ты с ним делать будешь?
– Ой, не знаю… Домой отправлю, наверное.
– А если он там снова во что-нибудь впутается? Ты же мне сама рассказывала, непутевый он и отчаянный, своего поведения не изменит. Не пойму я, зачем тебе это.
– Я от мук его хочу спасти, – призналась Майя.
– Ох, доброе у тебя сердце, Серрелинда. Знаешь, я тоже такая была. Только тебе наука не пошла впрок. Послушай, что я тебе скажу. Ты из грязи высоко поднялась, так же как и я… Ну, мне до тебя далеко, конечно, а вот тебя звездным дождем осыпало. И когда с человеком случается такое везение, то без перемен не обойтись. Прежней оставаться невозможно, надо стать другой. Ты на всю империю прославилась, в верхнем городе тебя к знати приравняли. Представляешь, что Леопарды подумают, если ты начнешь за мелкого проходимца заступаться, пощады для него просить? Наверняка решат, что тебе больше пристало навоз разгребать.
– А я в нижний город пойду, – упрямо заявила Майя. – Народ меня любит, я попрошу, чтобы…
– Знаешь, народу это еще больше не понравится. Да пойми ты, они не хотят верить в то, что ты – обычная простолюдинка. Ты – Майя Серрелинда из волшебной сказки, красавица, которая обманула Карната и переплыла широкую, бурную реку. Тебе нет равных! А ты какого-то прощелыгу защищаешь? Нет, это им не по нраву придется. Майя, да пойми же ты, в жизни тебе очень повезло, вот и живи в свое удовольствие. Смирись. – Сессендриса снова начала месить тесто. – Прости за горькую правду, но другой у меня нет.
Во дворце Баронов Майе пришлось дожидаться Кембри в приемной. Вокруг царила суматоха – командиры торопились по каким-то своим военным делам, – и Майя чувствовала себя здесь неуместно. Тонильданский капитан, тот самый, что приходил благодарить ее в Раллуре, завидев Майино смущение, извинился перед своими спутниками и вступил с ней в беседу, хотя разговорчивостью не отличался. Наконец юный бекланский посыльный подошел к Майе и пригласил ее пройти к маршалу.
В Бекланской империи карты – точнее, масштабные макеты – составляли по сообщениям лазутчиков и со слов местных жителей; эти карты раскладывали на больших столах, на полу или на земле, а для картографических обозначений пользовались глиняными фигурками, галькой, веточками и прочим подручным материалом. Сейчас Кембри с Эльвер-ка-Виррионом стояли у стола и сосредоточенно рассматривали схематичное изображение Халькона. Эльвер-ка-Виррион, в доспехе гельтской работы поверх пурпурного кожаного камзола, увидев Майю, улыбнулся и отвесил ей изысканный поклон.
– О, ты с нами в поход собралась? Поможешь нам разгромить Эркетлиса, а мы тебя сделаем королевой Тонильды и подарим корону из леопардовых клыков.
– В походе от меня одни хлопоты, – отшутилась Майя, почтительно приложив ладонь ко лбу. – А вот подарок вы мне можете сделать, недорого обойдется. – Она заметила, что маршал с улыбкой смотрит на нее, и поспешно добавила: – Мой повелитель, вы-то сразу поняли, что я с просьбой пришла, а не просто так.
С Кембри Майя не виделась с того самого дня, когда благая владычица увела ее с допроса в храме. Маршал устало отложил в сторону прутик, которым пользовался вместо указки, и приветливо взял Майю за руки. Она решила, что Неннонира ошиблась – Кембри вовсе не желал ей зла. Жалко, конечно, что он не смог навестить ее вместе с верховным бароном, но у него столько неотложных дел! (Майя весьма приблизительно представляла себе армейскую жизнь и военные кампании, простодушно полагая, что солдаты и командиры заняты с утра до ночи, а может, и круглые сутки.)
– Майя, прости, я не успел отблагодарить тебя за славный подвиг в Субе, – сказал Кембри. – Если помнишь, я всегда говорил, что ты свободу себе быстро добудешь. Так и случилось, верно?
Женское чутье подсказывало Майе, что в словах маршала нет ни тепла, ни искренности – ее успех отчего-то был ему не по нраву. Она помертвела, но раздумывать было некогда.
– Мой повелитель, если вы и впрямь мне благодарны, прошу вас, окажите небольшую услугу. Вчера в Беклу привели смутьянов, схваченных в Тонильде. Среди них есть…
По пути во дворец Баронов Майя успела придумать довольно убедительную историю о том, что Таррин, ее отчим, был единственным кормильцем семьи, прозябающей в тонильданской глуши. Вчера она с ним повидалась и узнала, что он долго искал ее, пытался вызволить из рабства, так что она многим ему обязана. Вдобавок она считала, что он неповинен в предательстве и государственной измене. Если ему сохранят жизнь, то Майя за него поручится и отправит домой, к родным, которые без него пропадут.
– А как же ты в неволю попала, если отчим так о тебе заботился? – удивился Эльвер-ка-Виррион, выслушав проникновенный рассказ Майи.
– Это все от бедности, мой повелитель, – ответила Майя. – Мы с голоду умирали, поэтому…
– Поэтому он решил стать посыльным мятежных хельдрилов, – вмешался Кембри. – Майя, может, ты и считаешь его невиновным, но нам хорошо известно, что все задержанные связаны с бунтовщиками.
Майя ничего не ответила.
– Помнишь, как ты мне рассказала о Мильвасене? – спросил маршал.
– Да, мой повелитель.
– А что я тебе говорил об искателях приключений, которым не следует забывать о своем уязвимом положении?
– Как же, хорошо помню, мой повелитель. Я и не забываю, просто как представлю, что моего отчима запытают и казнят…
– Запытают и казнят? – улыбнулся Эльвер-ка-Виррион. – Кто тебе это сказал?
