– Анда-Нокомис, вы были правы, – заявил Зан-Керель. – Отсюда до Жергена всего лиги четыре.
– Надеюсь, вы сегодня так далеко не ходили, – улыбнулся Байуб-Оталь.
– Я бы рад, только в лиге отсюда до самого северного берега Жергена тянется дремучий лес Пурн. Глухая чаща служит естественной границей между Бекланской провинцией и Лапаном.
– Даже если мы выйдем к Жергену, без лодки не обойтись, – заметил Байуб-Оталь. – А как далеко простирается лес по берегу?
– Говорят, он с одной стороны примыкает к Икетскому тракту, а с другой – к Хёрл-Белишбанскому, – ответил Зан-Керель. – Понятно, что от дорог следует держаться подальше.
– Да, на Икетский тракт лучше не выходить, – кивнул Байуб-Оталь. – Там наверняка войска Кембри. А вот Хёрл-Белишбанский тракт…
– На нем тоже неприятностей не оберешься, – вздохнул Зан-Керель. – Правда, Зирек?
– Нет, туда мы не дойдем, – ответил коробейник. – До него лиг семь, повсюду банды разбойников, а еще река…
– Какая река? – спросил Байуб-Оталь. – Жерген?
– Нет, Даулиса, – сказал Зан-Керель. – Она берет исток на горе Крэндор, в крепости, переходит в пороги и водопады, их называют Белыми Девами. Река неширокая, но очень бурная и глубокая. Брода поблизости нет, и перебраться через нее вряд ли удастся. Там без умелого пловца не справиться.
Зирек охнул, Майя не подала виду, что слышит, а Зан-Керель, будто раскаиваясь в своих словах, торопливо продолжил:
– Говорят, что через лес дороги нет. Местные жители туда не ходят, боятся.
– Верно говорят, – подтвердила Клестида. – В Пурне легко потеряться, а еще там хищные звери водятся, так что…
– Вот через Пурн мы и отправимся, – с улыбкой объявил Зан-Керель. – Там нас не отыщут. А как доберемся до Жергена, то пойдем вдоль берега вниз по течению. В семи лигах от того места, где Даулиса впадает в Жерген, есть рыбацкий городок.
– Клестида, ты там бывала? – спросил Байуб-Оталь.
– Ну, про городок я слышала, Найбрил называется, только мы туда не ходили, уж больно далеко, по ту сторону Пурна. – Она поглядела на Зан-Кереля и покачала головой. – В Пурн лучше не соваться.
– Нет, нам все равно пора, – ответил он. – Мы, конечно, благодарны за ваше гостеприимство, только и так слишком долго здесь задержались.
– Да оставайтесь, сколько вам угодно, – воскликнула Клестида. – Если, конечно…
Внезапно дверь с грохотом распахнулась. В комнату вбежала Мериса – в разорванном платье, растрепанная и с оцарапанной рукой, – бросилась к кадке с водой и наскоро ополоснула лицо и ладони.
– Дай иголку с ниткой, – сказала она Клестиде.
– Что происходит? – всполошилась хозяйка.
Мериса подошла к ней и грубо выхватила иглу.
– Ничего особенного, – буркнула она и принялась зашивать прореху на груди.
Тут в дом вошел Бларда, понурившись, как побитый пес, и виновато глядя на присутствующих. Посреди комнаты он замер.
– Что происходит? – встревоженно повторила Клестида.
Мериса отложила иглу, опустила руки на колени так, чтобы лучше было видно царапину, и, укоризненно поджав губы, уставилась на Бларду.
– Я не виноват! – выпалил он. – Не виноват я!
Мериса побарабанила пальцами по запястью, презрительно выдохнула и закатила глаза. Клестида, покраснев от гнева, подошла к Бларде. Тот испуганно отступил.
– Признавайся, чего натворил! – прошипела сестра.
– Я… Она… – замялся парень, глотая слезы. – Она вдруг осерчала и… и…
– С чего бы это ей серчать? – грозно спросила Клестида.
– Нечестно это все! – воскликнул он. – Вчера говорит мне, мол, пойдем на сеновал, и…
Несколько минут он бормотал что-то бессвязное и неразборчивое, как любой подросток, которому стыдно признаться в содеянном.
– Погоди, а сейчас что случилось? – оборвала его Клестида. – Объясни, почему это она…
– Так она на сеновале была, а я ей и говорю, давай, мол, как вчера… Ну, мы и начали, а она вдруг осерчала и погнала меня прочь. Я решил, что она шутит, и руку ей за пазуху запустил, а она как рванется, тут платье и треснуло. А потом она убежала, я ее остановить хотел, да куда там… Вот честное слово, я ничего такого не…
Старшие сестры или братья всегда с неловкостью замечают взросление младших – часто это вызывает досаду, раздражение или даже гнев. Клестида, как и любая крестьянка, обращалась с людьми в соответствии с тем, какое мнение о них составила. С Байуб-Оталем и Зан-Керелем она держалась почтительно, а вот Мерису сразу невзлюбила.
– Может, ты мне объяснишь, в чем дело?! – потребовала Клестида, оборачиваясь к белишбанке.
– Может, и объясню, – невозмутимо ответила Мериса. – Ты что хочешь услышать? Братец твой – парень способный, далеко пойдет.
– Ты о чем это? – подбоченившись, крикнула Клестида. – Куда это он пойдет?
– Да все о том же… – усмехнулась Мериса. – Подумаешь, разошелся чуток! С кем не бывает… – Она с преувеличенным вниманием принялась разглядывать царапину на руке. – Муж твой ему в подметки не годится… Да что это я! Ты, наверное, и сама знаешь…
– Да как ты смеешь… – начала Клестида.
– Ну, тут моей вины нет, – пожала плечами Мериса. – Он так просил, бедняжка, я его и пожалела…
– Врешь ты все! – завопила Клестида, сжав кулаки и топая ногами. – Врешь!
– Я вру? – невинным голосом осведомилась Мериса. – Откуда мне тогда знать, что у Керкола бородавка на кончике зарда, с правой стороны? А на левой ляжке шрам… Может, тебе еще чего рассказать? Он…
– Замолчи, – повелительным тоном произнес Зан-Керель, хотя до сих пор гости не вмешивались в семейную ссору. Он решительно поднялся, встал между двумя женщинами и приказал: – Мериса, выйди из дома.
– С чего бы это мне выходить? – недовольно поморщилась она.
– Выйди, кому говорят! – не повышая голоса, велел он. – Вернешься, когда позову.
Мериса замешкалась, и Зан-Керель сурово поглядел на нее. Она дерзко тряхнула головой, бросила костяную иглу на пол и быстрыми шагами направилась к выходу. Зирек последовал за ней.
Клестида без сил опустилась на лавку и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Майя погладила ее по плечу.
– Да не расстраивайся ты так! – сказала она. – Ничего страшного, бывает и хуже…
– Оставь меня в покое! – всхлипнула Клестида. – Ох, уходите! Вот завтра чтоб духу вашего здесь не было!
Майя растерялась. Она не ожидала, что Мериса способна на такую подлость – и ради чего? Ради минутного удовольствия? А Клестида теперь всю жизнь этого не забудет…
– Не убивайся, не стоит она того, – растерянно произнесла Майя.
