Книга Майя, страница 263. Автор книги Ричард Адамс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Майя»

Cтраница 263

Однако же за ужином у Эллерота она внезапно поняла, что все изменилось. Неосведомленный наблюдатель вряд ли отметил бы в холодной отстраненности Анда-Нокомиса какие-то особые перемены, но Майя хорошо его знала и, ощутив непривычную теплоту в его поведении, решила, что наконец заслужила прощение – ведь она освободила его из плена, спасла от неминуемой гибели на реке, убедила ортельгийцев присоединиться к отряду Эллерота… Откуда ей было знать, что на самом деле гордыню Анда-Нокомиса сломило неожиданное известие о родстве с Майей. Поначалу он терзался сомнениями, стоит ли ему менять свое мнение и о самой Майе, и о ее предательстве, однако же именно из-за родственных связей он отговорил Зан-Кереля от убийства. Гораздо позже он осознал, что Майя предала его, в то время не зная, что сама она субанка и что они родственники. Поразмыслив, он понял, что если бы она об этом знала, то на предательство не пошла бы. А потом Майя спасла его от неминуемой гибели в реке – поступок, свидетельствующий о небывалой смелости; если бы она решила не рисковать своей жизнью, никто бы ее не винил. О том же свидетельствовал и убедительный довод Эллерота: как только Майя узнала, что она субанка и родственница Байуб-Оталя, она стала вести себя так, как подобает верному вассалу повелителя, и поступала, как повелевало ей чувство долга. Впрочем, даже это не внушало Анда-Нокомису полного доверия.

Все его сомнения развеялись лишь тогда, когда Майя, ни на миг не задумываясь, ответила, что она субанка и желает вернуться в Субу, а на заявление Эллерота о том, что ей там грозит опасность, ответила вежливым упреком и решительно прекратила обсуждение. До этого Байуб-Оталю не приходило в голову, что Майя отвергнет почести и покровительство Сантиль-ке-Эркетлиса ради сомнительного удовольствия вернуться в Субу. Весь вечер он молчал, пытаясь сообразить, чем объясняется Майино решение, и всю ночь провел без сна. На следующий день в его холодной, горделивой заносчивости сквозила теплота, которую Майя не преминула заметить и сочла свидетельством возобновленной дружбы. А если уж Анда-Нокомис превозмог свое презрительное отвращение, то, может быть, дружеские чувства вернутся и к кому-то еще…

Увы, эта надежда не оправдалась: Зан-Керель держался с неизменной учтивостью, но по-прежнему отстраненно. Майя удрученно решила, что искать ее он отправился исключительно из чувства долга.

Так что Майя и радовалась, и огорчалась одновременно – знакомое нам всем ощущение. Ей, как и любой другой на ее месте, нравилось и восхищение солдат, и перемена в отношении Байуб-Оталя, однако на сердце было неспокойно. Она погрузилась в уныние, решив, что дело не в ее прежних или теперешних поступках. Ни заточение в Дарай-Палтеше, ни освобождение из бекланской тюрьмы, ни плоты у водопада, ни ортельгийцы не имели значения. Как ни горько, но приходилось признать, что Зан-Керель ее разлюбил – когда-то любил, а теперь любовь прошла. Майя горела любовью, а он ее разлюбил.

И никакие заслуги, и никакие доводы рассудка в этом не помогут.

Безответная любовь толкает человека на любые жертвы. Именно поэтому Майя ответила Эллероту, что собирается в Субу, и отказалась обсуждать причины своего решения и грозящую ей опасность. Она твердо вознамерилась помочь Зан-Керелю вернуться в Катрию: без лодки это невозможно, а денег не было ни у кого, кроме Майи. Вдобавок ни Зан-Керель, ни Байуб-Оталь с лодкой не справятся. Значит, Майя купит лодку, и они доплывут по Жергену до Катрии. Не важно, что произойдет потом, – еще будет время задуматься о будущем, в этом и заключалась главная истина.

Эти размышления утешали Майю все утро, после того как Зан-Керель учтиво с ней поздоровался. Впрочем, радовало и то, что он с надеждой и живостью обсуждал с Толлисом предстоящее путешествие.

Со слезами на глазах Майя расцеловала Зирека.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, и что все у тебя получится, – сказал он. – Может, передумаешь?

Она помотала головой:

– Нет, ни за что. Мне будет тебя не хватать, Зирек. Ты меня не забудешь?

– Вряд ли. Вот разбогатею, усадьбой обзаведусь, приглашу вас с мужем погостить. Приедете?

– Ох, Зирек…

– Гляди, все уже в путь собрались, – торопливо заметил он и лукаво усмехнулся: – Смотри не отстань, а то до Катрии… ой, то есть до Субы не доберешься. Между прочим, я тебе чистую правду сказал – катриец твой очень тебя любит. Эх, жаль, не было у нас времени с тобой подольше поговорить!

Он еще раз поцеловал ее на прощание, Эллерот пожелал им счастливого пути, и небольшой отряд вышел из лагеря.

Два солдата хорошо знали окрестности – безлюдную глухомань на границе между Саркидом и Лапаном – и повели отряд вниз по реке. За все утро им встретились только три охотника с соколами и старик, собиравший хворост в чаще, – хороший признак: местные жители без опаски ходили в лес по своим делам. Толлис спросил старика, не боится ли тот разбойников.

– Так ведь завсегда страшно, – ответил старик. – Времена лихие, а жить как-то надо. Да и чего с меня взять? Мы с хлеба на воду перебиваемся и на милость богов полагаемся, так уж вышло.

Майя вручила ему десять мельдов, и старик еще долго глядел вслед путникам.

Часов через шесть, на полпути до Найбрила, Толлис и Зан-Керель решили остановиться на ночлег.

Майя попросила одного из солдат пойти с ней вверх по течению, разделась и прыгнула в реку – смыть дорожную пыль. Солдат, как и субанцы на Ольмене, смутился при виде обнаженной Майи, стыдливо отвел глаза и шел вдоль берега, боясь взглянуть в ее сторону. Майя доплыла до места ночлега, где кипела работа: солдаты споро разбивали лагерь на опушке. Для Майи соорудили очаровательный шалаш, сплетенный из гибких веток, от которого не отказалась бы и сама Леспа. Груду сорванной травы накрыли солдатскими накидками, а на стене шалаша алыми плетьми трепсиса вывели «Серрелинда».

Вечером Майя решила развлечь спутников незамысловатыми деревенскими плясками и станцевала «Астигуату» и «Заросли камышей» – особого мастерства для них не требовалось. Солдаты увлеченно отбивали ладонями ритм знакомых с детства тонильданских мелодий, а один даже громко распевал «Тра-ля-ля!». Все обрадовались нехитрой забаве, а после ужина набрали хвороста, развели костер, выставили караул и улеглись спать.

Майя лежала без сна. Сквозь крышу шалаша мерцали редкие звезды, неподалеку журчала река, из подлеска доносились тихие шорохи и шелест. В знак уважения у шалаша выставили часового, который неторопливо расхаживал по поляне.

Душной летней ночью Майе в полудреме чудилось, что ее несет по течению темной реки, вроде той, о которой говорил Зирек в своем тарпли по Мерисе. Ей вспомнились те, кого унесла река, – и хорошие, и плохие, все, с кем ее столкнула судьба: Сенчо, Спельтон, Таррин, Дераккон, Мильвасена, Джарвиль, Рандронот, Мериса… Вспомнила Майя и тех, с кем вряд ли когда-нибудь свидится, – Сендиля, Огму, Неннониру, Отавису. Но горше всего она ощущала разлуку с Оккулой, ставшей для нее роднее сестры. «О милая Леспа! – взмолилась Майя. – Прошу тебя, сохрани Оккулу, спаси ее от проклятой Форниды, дай нам снова встретиться…»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация