– Так не о чем ей было говорить, она тоже ничего не знала. Если б знала, сказала бы, сами понимаете.
– Я понимаю только одно: меня саму в причастности к убийству заподозрили. Мне Сенчо убивать было и вовсе ни к чему, я у него как сыр в масле каталась. Так что не стала дожидаться, пока меня схватят и пытать начнут, собрала вещички, да и сбежала.
– Только из-за этого?
– А из-за чего же еще? Благо Эльвер-ка-Виррион, за то, что я разрешила Мильвасену забрать, щедро мне заплатил и помог из города выбраться. Вот потому я и торчу в этом захолустье под чужим именем, вместо того чтобы роскошно жить в Хёрл-Белишбе или в Икете. Ничего, мерзавцам, которые Сенчо убили, я еще отплачу.
Майя сдержала невольную дрожь и молча посмотрела на Теревинфию.
– А теперь и ты вот прознала, где я, проговоришься кому-нибудь. Меня это не устраивает.
Неужели в вино что-то подмешали? В глазах потемнело, голова кружилась, комната превратилась в крохотную душную клетку, над которой зловещим призраком навис лесной великан, злой дух Пурна. Майя утерла вспотевший лоб. Во что бы то ни стало надо сохранять спокойствие!
– А Мильвасена померла, – вздохнула она.
– Как?
Майя, глотая слезы, рассказала о смерти подруги.
– Я этого не знала, – сказала Теревинфия. – Про Дераккона слыхала, и про сражение тоже – плотогоны новости привозят. И что теперь, благая владычица Беклу захватила?
– Это мне неведомо, – призналась Майя. – Мы из города ушли, когда там палтешцы с лапанцами бились.
– И что же тебе от меня нужно? – задумчиво спросила Теревинфия. – Меска говорит, ты работу ищешь. Деньги нужны?
– Нет, я не денег просить пришла, – ответила Майя.
– Да, сомневаюсь я… – Теревинфия встала и медленно подошла к окну, явно задумав каким-то образом заманить гостью в ловушку. – Сомневаюсь я… – Она снова направилась к ложу. – Так вот, сомневаюсь я, что тебя стоит в живых оставлять.
– Это почему, сайет? – воскликнула Майя. – Я вам зла не желаю.
– Может, и так. Но тебе известно, где я скрываюсь. Если ты Леопардам скажешь, тебя наградят.
«Ох, видно, придется ее умолять… – с тоской подумала Майя. – Доказывать, что смерть моя ей ни к чему».
– Я же не собираюсь в Беклу возвращаться!
– Это ты сейчас так говоришь. Неизвестно, что потом будет. Вдобавок слухи быстро по империи разлетаются.
– Но ведь Эркетлис Кембри победит и Беклу захватит…
– Ну и что? Можно подумать, Эркетлис меня пожалеет!
– Если вы меня убьете, вам не поздоровится. Байуб-Оталь и Зан-Керель знают, куда я пошла, и хозяин постоялого двора тоже. Вдобавок саркидский владыка Эллерот мне благоволит, нас сюда его отряд вчера проводил.
– Ах, Майя, мало ли что с тобой может приключиться?! Несчастный случай… Оскользнулась, в реку упала и голову о камни разбила. Или на лестнице ступенька подломилась, ты шею и свернула. Свидетели подтвердят, – улыбнулась Теревинфия. – Вот потому вино и не отравлено. А ты боялась, дурочка.
Майя смутно ощутила, что где-то в словах Теревинфии есть лазейка. Теревинфия выжидала, надеясь услышать что-то важное. Все ее угрозы были частью коварной игры. Теперь все зависело от самой Майи: надо убедить Теревинфию, что убийство ей ни к чему.
– Сайет, – почтительно начала она, – вы ошибаетесь в одном: я к вам пришла не за деньгами.
– Да неужели? – озадаченно спросила Теревинфия.
– Честное слово. Мы хотим добраться в Катрию по реке, хотели в Найбриле лодку купить, только, оказывается, это не так просто.
– Ну и что?
– Меска сказала, что у вас лодки есть, вот я и подумала, может, вы нам одну продадите.
Теревинфия удивленно наморщила лоб, сообразив, что речь идет о деньгах: своей выгоды она никогда не упускала.
– Денег у нас немного, но на лодку должно хватить, – поспешно добавила Майя.
– И с чего ты взяла, что я продам вам лодку?
– Так дожди же вот-вот начнутся, сайет, – вздохнула Майя. – Вряд ли вашим гостям захочется под дождем в лодках бастаться. Вырученные деньги вы с пользой употребите, а весной в Йельде новую лодку купите. Я же ради вашего блага предлагаю…
– Смышленая ты, Майя, – вздохнула Теревинфия. – Я всегда знала, что мы с тобой поладим. Значит, вы в Катрию собрались?
– Да.
– Там и обоснуетесь?
– По-любому я в Беклу не вернусь, а про вас мне рассказывать некому, да и незачем.
– Что ж… – Теревинфия встала. – Пойдем, лодки посмотрим.
В лодочном домике пахло свежей зеленью и рекой, под дощатым полом плескалась вода, по стенам и потолку колыхались яркие полосы света. Лодок оказалось пять: две гребных, прямоугольная длинная плоскодонка, похожая на субанский кайлет, и две парусные одномачтовые шлюпки – мачты убраны, паруса свернуты. На шлюпке побольше, локтей двадцать длиной, посредине установили крохотную каморку с расстеленной на полу периной; на палубе лежали две пары весел и черпаки; в общем, все было на месте – уключины, руль, якоря на носу и на корме. Майя сразу решила, что эта лодка для них в самый раз, но постаралась не выказать радости.
– Для низовьев Жергена вот эта лучше всего, – подтвердила Теревинфия. – Иначе утонете. Ну или дождями смоет.
Майя заглянула под палубу – воды почти не было; видно, днище просмолено и проконопачено на совесть. Лодка держалась на плаву ровно, без крена. Понять бы еще, как она слушается руля…
– Здесь течение спокойное, – добавила Теревинфия, – хочешь, спустим ее на воду, проверишь. Мой дильгаец тебе поможет. Не волнуйся, лодка в полном порядке. Я тебе ее уступлю. За шестнадцать тысяч мельдов.
– Да ей восемь тысяч – красная цена! – негодующе воскликнула Майя. – И потом, где ж мне шестнадцать тысяч взять?!
– Ну, это меня не касается, – улыбнулась Теревинфия. – Торговаться я с тобой не собираюсь. Вот-вот дожди начнутся, так что придется вам в Найбриле мелекрил переждать.
– Сайет, нет у меня таких денег! – взмолилась Майя.
Теревинфия спустилась с пристани, позвала садовника и велела ему запереть лодочный домик. Старик продел в дверные скобы тяжелую цепь и навесил на нее гельтский замок.
– Ладно, – вздохнула Майя. – Пожалуй, я лодку проверю.
100
Туман и дождь
Все вокруг обволокло туманом: и бескрайнюю чащу дремучего Пурна, и опустевший лагерь Эллерота, и реки, и скалистые берега, и бурлящие пороги, и заросли камыша, и тихие заводи, где часами кружили в медленном водовороте ветви и листья. Над Найбрилом застыло белесое марево, превращая слияние рек в безликую серую пустыню. Даже утки спрятались, боясь промочить перья.
