– Помню, – вздохнула Майя. – Она при мне как-то рты заткнула сразу троим: Кембри, верховному жрецу и владыке Тонильды. Нас с тобой в храм на допрос увели, а она меня у жрецов отобрала, и никто ей не воспротивился.
– Ну да, только тебе ее гнусные игры не по нраву пришлись. Мне тоже претило этими гадостями заниматься… Хорошо, Канза-Мерада помогала и неотомщенный призрак Зая, отца моего. Так вот, тем утром Форнида увидела толпу на Караванном рынке и велела своим палтешским носильщикам екжу туда везти. А на весы Н’Кесит забрался и как начал речи говорить! Вопил, что твоя корова за теленком. Народ его слушал, даже солдаты не останавливали.
«Где она? Где, я вас спрашиваю? Сгинула? Уморили? Где Серрелинда, любимица богов, спасительница Беклы?! Где счастливый талисман империи? Дом ее пустой стоит, слуги исчезли… У меня свидетель есть, вот, из верхнего города, он своими глазами видел, что нет в доме никого!» – восклицал он.
Все дыхание затаили, а сам Н’Кесит так увлекся, что не заметил, как Форнида к нему сзади подобралась и екжу под весами остановила.
«Я знаю, что с ней сталось! – вопил он. – Убили Майю Серрелинду! Насмерть замучили! Завистники, те, кому ее красота и удачливость поперек горла костью встали! Она всем вам удачу принесла, а вы тут стоите, как стадо тупое! Вас обокрали! Ступайте в верхний город, требуйте отмщения!»
Он так убедительно вещал, что даже мне тревожно стало – вдруг ты до складов не добралась? А потом Н’Кесит оглянулся – а там Форнида на него из золоченой екжи глядит. Он и осекся. Она его презрительным взглядом окинула, да и говорит негромко: «Поди сюда». Он растерялся, не знает, что делать – либо с весов слезть и перед ней ответ держать, либо воспротивиться благой владычице, а народу это не понравится. Пока он раздумывал, Форнида с него глаз не спускала. В общем, слез он с весов – властная она была все-таки – и встал перед ней.
«О чем это ты здесь разглагольствуешь?» – спросила она.
Он, конечно, испугался до смерти, но выдержал.
«О Майе Серрелинде, – ответил Н’Кесит. – Она пропала. Мы хотим знать, что с ней стряслось. По-моему, это вы ее убили».
«Да неужели? – удивилась Форнида и веером обмахнулась, лениво так – день жаркий выдался. – Неправда это. Я точно знаю, кто ее убил».
И так убедительно она это сказала, что у меня кровь в жилах застыла. И люди перед Форнидой оцепенели, как кролики перед горностаем, стоят и смотрят, рты поразевали… Не знаю, что уж она им сказать собиралась, но, если б велела в Монжу прыгнуть, все б так и метнулись на берег.
«Пойдем-ка со мной в храм, – велела она Н’Кеситу. – Там все обсудим».
И тут, банзи, она в свои сети и попалась – да так, что не выпутаться. Нашелся единственный человек в Бекле, который ее не устрашился. Безумец, конечно, – кто же еще Форниды не испугается?
– Кто?! – воскликнула Майя, вцепившись в край стола. – Кто, Оккула? Да говори же быстрее!
– Помнишь Еджерета? Ну, юродивого? Он вечно по городу бродил, грозился, что боги Беклу покарают? Так вот, он выскочил из толпы, запрыгал перед золоченой екжей, руками машет, пальцем тычет и верещит во все горло:
«Вот она, тьма! Тьма накрыла город! Злодейка мне кинжал дала, Майю убить, только я не стал! Как взойдет убийца на священный престол, от возмездия богов никто не скроется!»
Тут завыл он волком, начал вертеться да подпрыгивать, а потом в екжу сунулся, только Форнида кинжал из-за пояса выхватила и прямо в сердце ему вонзила. Он и повалился на землю, ногами засучил, кровь струей хлынула, с песком смешалась. Такая лужа натекла… Брр, до сих пор вспомнить страшно!
«Поехали! – приказала Форнида носильщикам. – Некогда нам здесь прохлаждаться».
А Н’Кесит следом не пошел и как завопит что есть мочи: «Она Еджерета убила! Юродивого! И Майину екжу украла!»
Ну, больше я ничего не слышала, потому что Форнида покатила себе дальше как ни в чем не бывало, и никто ее остановить не осмелился. Только отправились мы не в храм – видно, она передумала в нижнем городе оставаться, – а спустились с Аистиного холма, вокруг Невольничьего рынка объехали и вернулись домой через Павлиньи ворота. Вечером, как мы с Ашактисой к ужину собирались, пришел Зуно и объявил Форниде, что к ней какой-то военный пришел.
«Что еще за военный? Чего ему надо?» – спросила она, только Зуно ответить не успел, как в дверях возник… Кто бы ты думала?
Майя пожала плечами.
– Шенд-Ладор, вот кто! – улыбнулась Оккула. – Я-то знала, что он с Эльвером из Халькона вернулся, только мы не виделись. Вот он вошел, отсалютовал Форниде и говорит: «Эста-сайет, простите, что врываюсь без позволения, но у меня для вас срочные вести». Ты же помнишь Шенд-Ладора, банзи, на него сердиться невозможно! Вот и Форнида гневаться не стала и спрашивает: «Что за вести?»
«Меня верховный жрец послал, эста-сайет», – ответил он.
«Ах, верховный жрец! – воскликнула Форнида. – Ежели ему со мной поговорить надо, пусть сам ко мне придет!»
«В том-то и дело, эста-сайет, он не может», – сказал Шенд-Ладор.
«Как это не может?»
«Видите ли, эста-сайет, – объяснил он, – я пришел в храм, чтобы целитель мне рану на ноге подлечил, а тут вдруг шум какой-то поднялся, мы вышли поглядеть, в чем дело, а там на ступенях верховный жрец и помощники его стоят, а в Тамарриковом квартале толпа собралась, все кричат: „Серрелинда! Убийство! Еджерет!“ – и такой гвалт подняли, что слушать никого не хотят. Вот верховный жрец и послал меня к вам, эста-сайет, предупредить, что народ в городе взбунтовался. Ну, понимаете, к раненому приставать не станут, потому меня и отправили. Сами жрецы из храма нос высунуть боятся. И все вокруг утверждают, эста-сайет… прошу вас, не забывайте, что я просто повторяю слова верховного жреца… утверждают, что вы, эста-сайет, Майю Серрелинду убили. И требуют мести! Верховный жрец считает, что вам, эста-сайет, лучше из Беклы поскорее уехать и переждать в укромном месте, а как все утихнет, он даст вам знать. Потому как, эста-сайет, верховный жрец просил вам сообщить, что народ он удержать не сможет и если вдруг что случится, он не виноват».
Ох, что тут началось, ты не представляешь! Форнида заметалась, кричала, что сама в нижний город отправится, всем им покажет, что к чему, а Хан-Глат ее удерживал, а потом верховный жрец еще две весточки прислал, одну с коробейником, а вторую с шерной, Ниллистой, ты ее не знаешь… Любопытно, конечно, что она в храме делала…
В общем, спустя часов шесть, посреди ночи, Хан-Глат Форниду убедил, что ей из города лучше убраться, только сам с ней бежать не захотел, как она его ни уговаривала. В конце концов Форнида сообразила, что если останется, то он, не ровен час, сам ее прирежет. Бунтовщики в нижнем городе всю ночь бушевали, мы думали, вот-вот через Павлинью стену переберутся. Особняк, конечно, палтешцы охраняли, но даже им не по себе стало. Форнида решила к своим войскам прорваться, они ж на равнине под Беклой остались, – правда, непонятно было, почему они до сих пор в город не вошли. Тут прибыли два палтешских гонца, все и выяснилось. Форниде аж поплохело. Оказывается, Сендекар, прослышав, что Форнида тебя убила, выступил в Беклу. Знаешь, банзи, Сендекар за тебя горой стоит. Карнат ведь в западный Терекенальт ушел, так что нападать на бекланцев не собирался, вот Сендекар и решил за тебя отомстить. В общем, он подоспел на помощь Керит-а-Трайну, они палтешцев наголову разгромили, так что на войско Форниде больше надеяться не приходилось. Она хоть и сволочь, но смелости ей было не занимать.
