– Что, проголодалась? – спросил молодой уртаец по левую руку от Эвд-Экахлона.
Майя улыбнулась и кивнула, торопливо, почти не жуя, поглощая нежное куриное мясо.
– Ты только что пришла? – спросил его сосед, с восторгом уставившись на пышную грудь девушки. – Я тебя у входа приметил.
Через несколько минут завязался оживленный разговор, – впрочем, Майя только слушала, улыбалась и согласно кивала. Ее красота развязала молодым людям языки, они старались перещеголять друг друга в остроумии и красноречии, спрашивали ее мнения обо всем на свете и постоянно подзывали слуг, требуя вина и всевозможных лакомств для новой гостьи. Байуб-Оталь, по правую руку от Майи, молча прислушивался к беседе. Судя по всему, сам он был человеком сдержанным, но снисходительно относился к буйному веселью своих молодых собеседников, которые, впрочем, спокойно воспринимали его бдительную осмотрительность. Когда к нему обращались, он отвечал любезно и даже учтиво отшучивался, однако сам разговора не начинал, в беседу не вмешивался и напрямую ни к Майе, ни к Оккуле не обращался.
«Он совсем не глуп, – подумала Майя. – Похоже, что-то замышляет. Ох, боюсь, напрасно Кембри меня к нему подослал: такому человеку голову вскружить непросто. Но делать нечего, придется постараться хоть как-то его к себе расположить».
Тут Байуб-Оталь негромко обратился к ней:
– Сколько тебе лет? Прости, но юным красавицам возраста скрывать незачем.
На самом деле Майя стеснялась своей молодости и говорить об этом не любила, но, спохватившись, сдержала резкий ответ, наклонилась к собеседнику и доверительным тоном сообщила:
– Пятнадцать, мой повелитель.
– Пятнадцать? – недоуменно переспросил он.
– Ага, – рассмеялась она. – Через несколько дней шестнадцать исполнится.
– И давно ты в Бекле? Твоя подруга сказала, что ты из Тонильды.
– Нет, в столице я совсем недавно, мой повелитель. А родилась я у озера Серрелинда.
– Я бывал в тех краях, на барке с приятелем катался.
– Ой, может, я вас там и видела, мой повелитель! Я в озере плавать страсть как любила.
– Ну, тебя-то я запомнил бы, – вздохнул он.
В словах его не было ни улыбки, ни теплоты. Майя удивленно поглядела на Байуб-Оталя, но он отвернулся к Гобасу, и с девушкой снова заговорили два молодых уртайца. Оккула, соскользнув с коленей Эвд-Экахлона, уселась рядом с ним на скамью и неторопливо ела виноград, утирая ладонью мягкие пухлые губы.
Один из уртайцев захмелел и отчего-то ожесточился.
– Откуда ты такая взялась? – со злобной ухмылкой спросил он у Оккулы. – В имперских землях такого народа нет, разве что в Зерае.
– Нет, я не из Зерая. Мои края подальше будут, – ответила Оккула. – Мне Зерай не грозит. А вам?
– Ха, похоже, бекланцы войной на твоих соплеменников пошли, твои сородичи бежали, а тебя не пожалели и бросили, вот ты в полон и попала. Ну и как тебе в неволе живется?
Эвд-Экахлон укоризненно покачал головой, но, прежде чем он собрался с ответом, Оккула медленно и почтительно произнесла:
– Тот, кто меня бросает, потом об этом горько жалеет. И тот, кто без причины насмехается, тоже порой жалеет. Хотя, вообще-то, я терпеливая.
Майя, хорошо зная нрав подруги, услышала в ее голосе скрытую ярость.
– Ишь какая разговорчивая! Умничаешь, да?! – презрительно бросил уртаец.
– Ка-Ротон, не зарывайся! – со вздохом оборвал его Байуб-Оталь, – похоже, во хмелю молодой человек отличался задиристым нравом.
– Где уж мне умничать, – с милой улыбкой заметила Оккула и предложила: – Давайте лучше…
– Фу, надо же, чернокожая девчонка! – Ка-Ротон брезгливо передернулся. – О Крэн, спаси и сохрани! – Он пьяно взмахнул кубком, и вино пролилось на обнаженное плечо Оккулы.
Эвд-Экахлон схватил юношу за запястье, но Ка-Ротон выдернул руку и обратился к Майе:
– Тебе положено за этой черной кошкой приглядывать?
В зубах у него застряли кусочки пищи.
– Нет, это она за мной приглядывает, – ответила Майя.
– Ну, ты хоть не дикарка. Ты мне приглянулась. – Уртаец поковырял в зубах, наклонился и облапил Майину грудь.
– Да, я дикарка, – внезапно объявила Оккула. – Если меня раздразнить, я на тебя порчу напущу, ты себя в самое сердце заколешь.
Ка-Ротон громогласно захохотал, хлопая себя по колену:
– Попробуй! Ничего у тебя не выйдет.
– Спорим? – предложила Оккула. – На двести мельдов?
– А у тебя есть двести мельдов? – презрительно осведомился Ка-Ротон.
Эвд-Экахлон и Байуб-Оталь внимательно прислушивались к разговору, но не вмешивались, с удивлением глядя на Оккулу.
– Есть, не сомневайся, – ответила чернокожая невольница. – Ну что, поспорим?
– Поспорим, если тебе денег не жалко, – ответил уртаец. – Не знаю, что ты там задумала, но…
Оккула легонько коснулась его плеча:
– Смотри не сбеги.
Она встала, подошла к Эльвер-ка-Вирриону и с улыбкой стала что-то объяснять. Молодой человек выслушал Оккулу, благосклонно кивнул и, подозвав раба, отдал какие-то распоряжения. Слуга с Оккулой удалились из пиршественной залы.
Чуть погодя невольник вернулся и начал гасить лампы.
В пиршественной зале остались гореть немногочисленные светильники, и Майя задрожала от радостного волнения, смешанного с гнетущим предчувствием беды, – словно пугающий рассказ о призраках и демонах внезапно оказался правдой, а не вымыслом. Что задумала Оккула? О чем она говорила с Эльвер-ка-Виррионом? Майя вспомнила отчаянные, дерзкие поступки Оккулы в Пуре и в доме Лаллока и с тревогой поняла, что разгневанная подруга намерена каким-то образом отплатить уртайцу за оскорбление. Но как простая невольница отомстит знатному господину? Майя знала горячий, буйный нрав подруги; Оккула часто вела себя дерзко и вызывающе, но до сих пор ей это сходило с рук. Чернокожая девушка никому не прощала даже малейших оскорблений, и Майя боялась, что гордая дочь Серебряного Теджека, попавшая в неволю, однажды не вынесет бесконечных унижений и погибнет, восстав против своих поработителей.
Майя с трудом сдержала желание броситься к Эльвер-ка-Вирриону с просьбой вернуть подругу и не позволить ей совершить задуманное, однако здравый смысл возобладал: Оккула наверняка знает, что делает, а потому следует во всем полагаться на нее, даже если затея окончится плачевно для обеих. Майя испуганно сжалась в комок и молча сидела среди уртайцев.
Внезапно на помост поднялась Неннонира и подошла к Эвд-Экахлону. Наследник уртайского престола заулыбался во весь рот и восторженно потянулся к шерне, пытаясь усадить ее к себе на колени. Майя вспомнила, что Эльвер-ка-Виррион просил Неннониру снизойти к мольбам незадачливого поклонника. Шерна с очаровательной улыбкой уселась по левую руку от Эвд-Экахлона, напротив Майи, и только хотела что-то сказать, как из-за колонн у входа донесся глухой рокот барабанов.
