— Спасибо, что не посоветовала сходить к психиатру.
— Психиатр не поможет. — Юстина придвинулась ближе, обняла. — Спи, встанешь разбитый.
— Скоро вставать.
— Это приказ!
— Понял, мой генерал! — Прохор улыбнулся, потёрся подбородком о тёплое плечо подруги и неожиданно уснул, расслабленный.
Юстина знала не одно волшебное слово, успокаивающее мужчин.
Проснулся он от того, что с него бесцеремонно стащили одеяло.
— Вставай, соня, на работу опоздаешь.
Он разлепил глаза.
Юстина стояла у кровати, одетая в строгий тёмно-синий костюм, ничуть не убавляющий её природной красоты.
— Рисовая каша на плите, остальное на столе.
— Мы же хотели вместе завтракать, — огорчился Прохор.
— Я спешу, зато обещаю совместный ужин, ресторан выбирай сам, созвонимся после обеда.
— Ты круглосуточно красивая…
— Это ты к чему? — свела она брови к переносице.
— Это слова старой песни… а я круглосуточно в тебя влюблён.
— Романтизм с утра суть нездоровое мироощущение. — Она наклонилась, поцеловала его в щёку. — Контрольный поцелуй. Всё, пока.
Юстина исчезла.
Он полежал, улыбаясь, представляя, как обнимает её и медленно раздевает, потом увидел малиновый отсвет лазерных часов на потолке — пошёл уже девятый час утра — и подскочил, понимая, что запросто может опоздать. Нынешние суздальские пробки не уступали по плотности московским, так как улицы города были намного у́же.
Через пять минут он брился. В половине девятого завтракал: рисовая каша, блинчик с творогом, кофе. Без пятнадцати девять вывел свой кроссовер «Феникс» на улицу… и опоздал на работу на сорок пять минут. К счастью, завлаб отсутствовал, задерживаясь по каким-то причинам, и опоздание математика заметила только лаборантка Марина, младший научный сотрудник, заканчивающая местный суздальский институт химического машиностроения. Но она Прохора уважала и не стала уточнять причину опоздания, исполняя обязанности секретарши. Девушкой она была симпатичной, однако, по оценке Прохора, слишком много курила и ещё больше болтала с подругами по скайпу.
Глотнув кофе с лимоном, он сосредоточился на задании и вскоре забыл не только о существовании Владык с Охотниками, но и своём собственном. Работе с компьютером он отдавался целиком и полностью, не отвлекаясь на пустопорожние беседы с коллегами, за что они прозвали его матаголиком. Никто из них не знал, что Прохор зачастую решает на работе совсем другие проблемы, связанные с формологией и поиском экзотических числомиров, однако большинство сотрудников лаборатории с математикой вообще и тензорным анализом в частности не особенно дружили, поэтому геометрические фигуры, возникающие в объёме дисплея Прохора, воспринимали как элементы рабочих вычислений.
До обеда время пролетело незаметно. А потом позвонил Дан Саблин. В отличие от второго Дана — Данияра, в родном одиннадцатом числомире полное имя его звучало иначе — Данимир.
— Как дела, формонавт?
Прохор оторвался от созерцания «магнитной пены», представляющей собой основу феррофлюидного материала, провёл ладонью по лицу.
— Голова пока цела. Что у тебя?
— Изучаю азы формологии. Был у «брата».
— У Данияра? Как они там? Я со вторым не пересекался уже с неделю.
— У них вроде бы всё нормально, обустраиваются на новом месте. — Данимир имел в виду, что Прохор-второй вместе с Устей и Даном-2 переехали в Вологду, где и начали новую жизнь, в надежде, что там искать их ищейки Владык не станут. — Хотя Дан загривком чует некую неловкость, дыхание потенциальной угрозы, так сказать.
Прохор подобрался.
— В чём это выражается?
— Да ни в чём, у «братишки» просто шалят нервы.
Прохор покачал головой.
— Данияр уравновешен не меньше, чем ты. Он не из тех, кто впадает в панику.
Тон Саблина изменился.
— Давай-ка об этом не по телефону. Заеду за тобой после работы, и мы посидим где-нибудь в тихом месте.
— Сегодня я ужинаю с Юстиной, она сама предложила.
— В таком случае заеду к вам домой позже, поговорим, обменяемся новостями.
— У тебя есть новости?
Саблин помолчал.
— Иногда мне кажется, что я сплю… точнее, живу не в своём числомире. — Он хохотнул. — Может, формонавтика вызывает шизофрению? А может, я заблудился и в самом деле живу не в своём теле?
— Ты меня пугаешь. Если тебе кажется, что ты сам не свой…
Тон Данимира стал прежним.
— Я пошутил. Хотя, как говорится, в каждой шутке есть доля шутки. Больше всего меня достаёт тишина вокруг. Прохориил-999 предупредил, что Владыки не отступятся, почему же они молчат полгода? Вынашивают планы? Ждут удобного момента для удара?
— Что-то уж больно велико их терпение. Ты бы стал ждать так долго, чтобы отомстить? А если они всё-таки отступились, поняли, что нас не сломить?
— История учит, что она ничему никого не учит. Не нравится мне тишина, чего-то мы не видим. Надо бы погулять по числомирам, присмотреться, что у них творится. Да и с ДД надо бы посоветоваться. Кстати, как у тебя с Юстей?
— Нормально, — усмехнулся Прохор. — Как поётся в песне: таких, как она, не бывает, таких, как я, не бросают. Теперь у меня дома полный матриархат.
— Тебя это напрягает?
— Ты знаешь — нет, — признался Прохор. — Мне даже нравится, когда она командует.
— До вечера.
Голос Данимира пропал.
Прохор осоловело глянул на атомарную решётку в глубине экрана, похожую на красивую фрактальную вязь — новый вариант «плывущей» структуры феррофлюида, но мысли уже сосредоточились на формонавтике, и продолжать расчёты даже такого экзотичного материала не хотелось. Вспомнились слова Юстины: позвони ДД… Желания Дана и Юсти совпадали, академик был намного опытнее их и мог дать хороший совет. Да и вообще с ним действительно надо было встретиться вживую, тем более что он обещал показать что-то интересное. Хоть бы намекнул — что. Новые инфобиотоны? Усовершенствованный эргион? Или нечто нематериальное, из другой оперы — некие математические алгоритмы, преобразующие числа?
Рука потянулась к мобильному.
ДД просил не звонить по пустякам, но и не запретил пользоваться связью, используя новый способ кодирования: у него был не прямой номер, а с переключением на криптоканал, недоступный никаким дешифровальным комплексам.
Заиграла тихая мелодия. Щелчок.
— Слушаю, Прохор Кириллович, — раздался в клипсе мобильного басовитый голос Дмитрия Дмитриевича. — Что-то случилось?
— Пока ничего, тишина, — сказал Прохор извиняющимся тоном. — И это нас нервирует.
