Раздался костяной стук: Волков врезал стволом пистолета по затылку гиганта.
Но охранник-рептилоид не упал, наоборот, стал сопротивляться яростнее, словно удар придал ему сил.
— Смирнов! — выдохнул Фуркад.
Прохор, прицелившись, «выстрелил» несколько раз подряд, отсылая гиганта к началу человеческого формоспектра, пока не превратил его в гигантскую, размером с медведя, крысу!
Волков, меняясь в лице, попятился, направляя на неё пистолет, но Фуркад ладонью пригнул его руку вниз.
— Не надо, пусть живёт.
Крыса, освобождаясь от комбинезона, распавшегося на лоскутья, отбежала в угол комнаты, повизгивая от уколов штырей, забилась за шкаф, скаля зубы и сверкая чёрными выпуклыми глазами.
— Мать вашу! — выдохнул Волков.
— Извините, — просипел Фуркад, массируя горло, — кондиции уже не те, понадеялся на его навыки.
Данимир догадался, что в нём заговорил не носитель, а гость — сам Дмитрий Дмитриевич, и говорил он о себе, а не о бородатом Фуркаде.
Прохор бросился к кровати, наклонился к Усте, на голове которой красовалась некая ажурная конструкция, напоминающая шлем, дрожащей рукой погладил женщину по руке.
То же самое почти одновременно сделал Данияр: метнувшись к жене, похлопал её по щеке.
Два возгласа слились в один:
— Устик!
— Лера!
Присутствующие переглянулись.
— Держи эту тварь на прицеле, — приказал Волков Алексею, мотнув головой на крысу.
— Их кололи! — стиснул зубы Прохор, разглядывая оголённое предплечье жены с синими пятнами. Попробовал привести её в чувство, но не смог, снял с её головы подобие шлема. — А это что за дрянь?
— Блокиратор, — подсказал Фуркад. — Не позволяет ей связаться со своими «родственницами».
— Устик, очнись!
Женщина не отреагировала, дыша неслышно и очень медленно.
— Их надо вывести из этого состояния, — угрюмо сказал Волков. — Нашатырь здесь есть?
Нашатыря не нашлось.
— Минуту. — Талгат, по-прежнему не вмешивающийся в действия русских соратников, подошёл к столику, поворошил лежащие на нём медикаменты, поднял коробочку с ампулами. — Вот, это резилимин, выводит человека даже из комы.
— Откуда вы знаете? — поинтересовался Волков.
— Я не только юрист, но и врач, хотя давно без лицензии. Здесь как раз лежат два разовых шприца, могу сделать уколы.
— А им ничего после уколов не будет?
— Последствия есть, но не критичные.
— Не критичные, — скривился Волков.
— Делайте, — сказал Данияр.
Араб умело распечатал ампулы, набрал один шприц, сделал укол в плечо Валерии, потом тем же манером повторил операцию с Устей.
Прохор застыл над телом Усти. Лицо у него пошло пятнами, губы сжались в полоску, он волновался, и было от чего: решался вопрос освобождения Юстины, которая, как он надеялся, была заблокирована в пси-сфере Усти.
Первой зашевелилась Валерия, открыла затуманенные глаза, повернула голову к свету.
Данияр сжал её в объятиях.
— Лерка! Жива!
— Дан? — прошептала она неуверенно, затем до неё дошло, что обнимают её действительно руки мужа, судорожно прижала к груди его голову и выдохнула: — Дан! Милый!
Зашевелилась и Устя.
Прохор в порыве сжал руки жены, всматриваясь в её бледное лицо.
— Устя, это я!
Она шире раскрыла глаза, но не просияла, как это сделала бы Устинья, а принахмурилась. Голос её был скорее сонно-озабоченный, нежели радостный.
— Прохор… и, как я понимаю, второй.
— Оба, — дрогнувшим голосом ответил Прохор. — Тело его, остальное — из одиннадцатого. А ты…
— Догадайся с трёх раз. Мы тоже обе. — Устя смягчилась. — Я сейчас Юстина, она… тут, со мной, слабая, получила большую дозу псиболиков. Но живая.
Прохор не удержался, быстро поцеловал женщину в лоб, помог подняться.
— Господи, ты не представляешь, как я волно…
Данимир ткнул его кулаком в бок, останавливая, бросил предупреждающий взгляд.
Прохор оглянулся, понял.
— Идти сможешь?
Устя вдруг обхватила его руками, прижалась всем телом, сотрясаясь в рыданиях, зашептала, закрыв глаза:
— Как я ждала… как я ждала! А это не ты, я чувствую, что не ты… где он?
— Ушёл в Первомир, — пробормотал Прохор.
Она вздрогнула, отстранилась, вглядываясь в лицо двойника мужа огромными потемневшими глазами.
— И… не вернулся?
— Мы… я пойду за ним.
— Правда?!
— Правда.
— Я тебя… вас… люблю!
Затем выражение лица женщины изменилось, оно отвердело, видимо, не без вмешательства гостьи. И заговорила она не столь эмоционально и жизнерадостно:
— Хватит обниматься, Смирнов! Понравилось? Что здесь происходит?
— Майор проснулся, — с улыбкой подмигнул Данимиру Саблин-второй.
— Друзья, займёмся делом, — вмешался в разговор Фуркад, обошедший спальню в поисках оружия, глянул на часы, на крысу. — Возвращай ему форму, и давайте вернёмся к меркабе.
Прохор мягко отстранил Устю, шагнул было к пискнувшей мохнатой твари и остановился.
— Не понимаю… я стрелял… без эргиона?
— Ничего удивительного, — проворчал Фуркад, — у тебя сохранилась связь с меркабой. Прохор Кириллович, заканчивай здесь, время не ждёт.
— А этот парень, — Прохор кивнул на второго охранника, пришедшего в себя, — почему не превратился в предка?
— Ваш экстремальный раппорт просто выбил из него зомбера.
— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь на самом деле происходит? — пожевав губами, спросил Волков, чьё терпение дало трещину.
— Похищение, — сказал Фуркад. — Вернее, мы спасаем похищенных. Вам разве ничего не объясняли?
— В самых общих чертах… я бы не пошёл на эту авантюру, если бы не этот парень. — Сергей Николаевич показал на Талгата.
Фуркад пристально всмотрелся в лицо араба.
— Батюшки-светы, как же я не обратил внимания? Рахман?
— Он самый, Талгат, — показал белозубую улыбку «родич» Таглиба.
— Мы вам всё расскажем подробно, — пообещал Фуркад Волкову, — а сейчас надо уходить отсюда.
Майор посмотрел на Данияра.
— Нам понадобится официальное лицо, хорошо бы вызвать сюда капитана-омоновца, ему отдуваться перед начальством.
