Водитель вышел, с крыльца к нему сбежал молодой человек приятной наружности, с модно небритыми щеками, излишне полный, но симпатичный, и Саблины принялись разглядывать Прохора-44, отмечая его схожесть и отличия от Прохоров — второго и одиннадцатого.
Данияру он показался ниже ростом и шире, хотя и не в плечах, вообще — в теле, Данимир заметил ранние залысины, пузечко, оттопыренные уши, но это, несомненно, был «родственник» всех Прохоров Смирновых.
Одет он был в серые кожаные штаны с пузырями на коленях и такую же серую кожаную с виду безрукавку на голое тело. Впоследствии оказалось, что материал штанов и безрукавки никакого отношения к коже не имел.
Друзья обнялись.
— Ты какой-то серьёзный, — испытующе заметил Прохор.
— Будешь тут серьёзным, — скупо отозвался Даныбай.
— Что-то случилось?
— Пойдём присядем, глотнём чего-нибудь алкогольного.
— Ты же не пьёшь.
— Сегодня сделаю исключение.
Приятели поднялись в дом, изнутри выглядевший проще, чем снаружи. По-видимому, Прохору-44 не был присущ дух показной роскоши.
Сели в столовой, в уголке, отгороженном от остального помещения настоящими пальмами, росшими прямо из пола.
Четырёхрукий, на гусеничном ходу, механизм, напоминающий повзрослевшего джепонского покемона, прикатил столик с напитками. Прохор лично сходил в бар и принёс пузатую бутылку с густой коричневой жидкостью, на этикетке которой было выдавлено золотом: «Chekiila». Открыл бутылку, налил в стаканчики жидкости, которая на воздухе вдруг стала практически прозрачной.
Приятели чокнулись, выпили.
— Что случилось? — повторил вопрос Прохор.
«Давай я буду говорить», — предложил Данимир.
— Я сам, — вслух ответил Даныбай севшим голосом; напиток оказался многоградусным.
— Что сам? — не понял Прохор.
— В общем, такое дело… — Даныбай налил себе в стакан белой пенящейся жидкости из графина. — Я не один…
— В каком смысле?
— Со мной мои… родственники…
Прохор отставил стакашек, наморщил лоб, изучая лицо приятеля.
— Ты говоришь загадками.
Данимир взял сознание «брата» под контроль.
— Слушай и запоминай, поверить в это трудно, однако необходимо, Охотники могут добраться и до тебя.
— Что за охотники?
— Слушай. — Устами Даныбая Данимир поведал Прохору Смирнецу историю открытия Числовселенной и какую роль в ней играют его родичи. — Внимательно слушал?
Прохор, сидевший с задумчивым видом, во время лекции не задавший ни одного вопроса, только вскидывающий на приятеля взгляд, полный сомнений, покачал головой.
— Бредятина.
Данимир-Даныбай усмехнулся.
— Примерно так же реагировали все мы.
«Может, продемонстрируем ему формотранс?» — спросил Данияр.
«Без эргиона?»
«Нас двое… да и, по словам ДД, наша энергетика в последующих превалитетах мощнее. Можно попробовать колдануть без модуля».
«Пока не будем».
— Странно всё это, — сказал Прохор, берясь за стакан с жёлтым напитком, бросая в него кубики льда. — Сон я видел… давно… тебе серого плаща не хватает.
— При чём тут плащ?
— Да это я к слову… значит, тебя сейчас… трое?
— Тело одно, носителей трое.
— Растроение личности.
— Ты не поверил.
— Почему… всё логично… и одновременно зыбко… чем можешь доказать?
— Мы тебя научим ходить по числомирам, хотя для этого нужно будет сделать эргион.
— Что?
— Модуль перехода, кластер многогранников один в другом, от четырёх до десятка. Я нарисую чертёжик.
— Не, не надо.
— Почему?
— Не собираюсь я шастать по каким-то там числомирам, своих дел полно.
— Там же люди гибнут…
— Это ещё вилами по воде писано.
— Мы дадим развёрнутую информацию.
— Сказал же — не надо, обойдусь.
«Упёртый, паразит, — с сожалением сказал Данияр. — Не поверил. Уходить надо».
«Прости, Дан, — отпустил волю Саблина-44 Данимир, — пришлось понасиловать, больше не буду. Мы уходим, но вернёмся обязательно, попробуем уговорить твоего друга, у нас просто нет другого выхода».
«Я тоже… сомневаюсь».
«Тебе сам бог велел сомневаться. Мы получше подготовимся и покажем кое-какие фокусы, только просьба никому о нашем визите не говорить, агенты Владык сидят во всех числомирах, и как только вы проявите активность, вам несдобровать».
«Не пугайте, мы тоже кое-что можем».
«До связи». Данимир подхватил Данияра, и через недолгое время полёта сквозь череду числомембран они выбрались в тело Саблина-11.
«Странный мир, — сказал Данияр. — Ты не находишь? В нём уживаются несовместимые вещи. Спецназовцы — философы, обличающие социум… и президент, тайно встречающийся с главой наркокартеля… депутаты-торговцы и математики на вольных хлебах…»
«Значит, усиление сакральных свойств цифр при их складывании происходит нелинейно. Одна четвёрка даёт один результат, две — уже другой».
«Интересно, а как живут люди в мире 444? Или вообще в превалитетах, порождённых множеством четвёрок?»
«Там бывал, наверно, один ДД. Жизни не хватит, чтобы обойти все миры Числовселенной. Что предлагаешь делать?»
«Надо подумать, как заинтересовать нашего сорок четвёртого Прохора. Он парень ничего себе, сильный, это заметно, но очень свободолюбивый».
«А если не заинтересуем?»
«Будем искать дальше, пойдём к двести двадцать второму «братцу», навестим других, а там посмотрим».
«Мне нравится это твоё «там посмотрим», — хмыкнул Данимир. — Заходи».
И Данияр отправился домой.
Светлый ум блондинки
Волков приехал на следующий день после похода Данияра к «брату во числе» из сорок четвёртого превалитета. Он привёз пожилого хмуроватого мужичка по имени Пётр Фомич, который оказался архитектором из Новосибирска. На его счету было более полусотни реализованных проектов комплексов зданий научных городков. Ему пошёл уже семидесятый год, но выглядел Пётр Фомич помоложе, да и вёл себя далеко не как старик. Будучи профессиональным инженером-геометром — он оканчивал Новосибирский политех, Пётр Фомич очень быстро разобрался с проблемой, спокойно перенёс известие о числопереходах и формонавтике, с интересом познакомился с эргионом и его воздействием на предметы (Данияр решил ничего от него не скрывать, веря слову Волкова, что Фомич — «могила») и с ещё большим интересом начал изучать меркабу. К концу дня он составил список необходимых материалов для ремонта повреждённых и поломанных деталей синхронизатора формоалгоритмических структур Вселенной.
