— Допрашивает? — поднял брови Кудесников. — В
связи с чем же это?
— В связи с обнаруженным вблизи ее дома трупом.
— Чьим? — живо спросил тот.
— Не имею права разглашать. А вы пока оставьте мне свои
координатики. Можете понадобиться. Вы где проживаете?
— В соседнем доме. А вообще в Москве, здесь отдыхаю.
Как же мне с ключами-то быть?
— Подождите. Я доложу начальству, пусть решает. В
ожидании решения начальства Кудесников подошел к толпившимся людям — выяснить
хоть что-нибудь. И выяснил, разумеется.
— Представляешь, — громогласно вещала бабка Марья,
одна из старейших обитательниц здешних мест, приехавшая сюда в тридцатые годы
прошлого века кого-то раскулачивать, да так и прижившаяся. — Иду я,
значит, раненько так, Таньку свою привязывать…
— Какую Таньку? — вздрогнул Кудесников.
— Козу, понятно, а то какую? Вон туда веду ее, на
лужок, а то ведь понастроили здесь — скоро за сто верст гонять скотину
придется, — отвлеклась было бабка.
Но Арсений напомнил:
— Так что произошло?
— Вот я и говорю, — костлявый палец уперся в живот
Кудесникова. — Иду я, значит, и вижу — висит. Прямо вот здесь, на столбе,
возле ведьминого дома и висит. Я даже думала — померещилось. Перекрестилась,
как положено. А он все висит.
У Кудесникова от нетерпения засвербило под ложечкой.
— Кто висит? — деревянным голосом уточнил он.
— Да мужик этот. Я ближе-то подходить боюсь — вдруг
нечистая, вдруг он возьмет и полетит куда. Или со мной что сотворит…
— Ну, это, бабка, вряд ли, — хихикнул кто-то в
толпе.
— А дальше? — поторопил ценную свидетельницу
Арсений, понимая, впрочем, что дальше будут в основном охи, ахи и другие
междометия.
— Дальше что ж, побежала я вот — за Максимкой, —
бабка указала на знакомого Арсению мужика лет семидесяти, тоже из
местных. — Он ведь тут неподалече. Разбудила еле-еле, он с вечера-то
нажрался и дрых…
— Не нажирался я, — вяло возразил Максимка. —
Подлечился малость.
— Дальше! — требовал неугомонный Кудесников.
— Ну, прибежали мы вдвоем сюда, а этот все на столбе,
на веревке, — запричитала бабка Марья.
— Да куда ж ему деться, — вставил Максим. —
Он уже синий весь, язык висит.
— Ой, прекратите ж, ироды, рассказывать такую-то
жуть! — простонала какая-то особо чувствительная женщина, стоявшая
поблизости.
— А чего, — прогудел страдающий от похмелья
Максим, — что было, то было. Вот и Арсений интересуется.
— Да я не этим интересуюсь, — признался
Кудесников. — Я личность удавленника установить хочу. Вы его знаете? Кто
это был?
— Не из наших, точно. Может, из дачников? — Максим
пожал плечами и повернулся к бабке Марье за поддержкой.
— Да я что, его рожу разглядывала? — всплеснула та
руками. Потом пожевала губами, словно пробовала слова на вкус, и сказала: —
Точно не из наших. Костюм у него городской. И галстук еще. Точно, из дачников.
Приехал — и удавился. А может, ведьма его приманила, — добавила бабка,
немного подумав.
— А что потом было? — снова вернулся к актуальной
теме Арсений.
— Потом что? Милицию вызвали. Они попросили нас
подежурить возле столба, чтобы никто не наследил, не упер чего, —
вспоминала бабка Марья. — Только кому это надо? Ну, и стояли мы тут часа
два, пока они приехали. А дальше началось… Нас все расспрашивали. Я им все как
есть рассказала. И про ведьму тоже — пусть разбираются. Потом еще Максимка им
снова все рассказал. А уж потом они в ведьмином доме засели. Наверное, ее и
посейчас пытают.
— В каком смысле — пытают? — опешил задумавшийся
было Кудесников.
— Ну, расспрашивают…
Сыщик подошел поближе к злополучному столбу и задрал голову,
рассматривая место трагедии. Веревку, или на чем там висел покойник, сняли.
Единственным местом, за которую ее можно было зацепить, оказалась металлическая
перекладина, на конце которой крепился фонарь.
— Там висел? — спросил Кудесников Максима,
указывая пальцем на перекладину.
— А где ж еще? Я милиционерам помогал его снимать.
— А как снимали? Тут же высота — и с забора, даже если
бы на него можно было встать, не достанешь.
— Правильно. Так ведь я им лестницу свою давал. Крышу
недавно перекрывал, сколотил себе одну, как положено. До трубы доставала. Ее и
взяли, так и то еле хватило.
Возникал интересный вопрос. Как же ухитрился неизвестный
покойник взобраться на высоченный столб и там повеситься?
— А вы с бабкой не видели рядом другой лестницы? Или
чего-нибудь еще, подходящего? — на всякий случай уточнил Арсений.
— Не, ничего такого не было, — уверенно ответил
Максим. — Я еще тогда подумал — может, кошки у него были с собой? Еще и
милицонерам сказал — мол, поищите вокруг, вдруг найдете.
— Какие еще кошки? — не сразу сообразил
Кудесников.
— Обыкновенные, железные. В которых электрики на столбы
лазают.
В этот момент Арсения окликнули — это был знакомый ему
сержант:
— Проходите, следователь ждет вас.
* * *
Общение со следователем, кроме ключей от дома, мало что
дало. Арсений все рассказал, как было. Сразу объявил, что хотя его профессия —
частный детектив, но здесь он совершенно с другими целями. То есть — на отдыхе.
Он не удивился мгновенной и традиционно негативной реакции представителей
правоохранительных органов — те считали частных сыщиков дилетантами, которые
лишь мутят воду, скрывают улики и мешают работать профессионалам. Иногда, спору
нет, так и происходило.
Но в данном конкретном случае частный детектив по фамилии
Кудесников был абсолютно чист перед законом. Это, кажется, поняли и официальные
лица. В общем, Арсения отпустили с миром, хотя и предупредили о том, что он еще
может понадобиться. Но это уже была проформа.
Дома его встретили угрюмые голодные кошки. Рите,
естественно, с утра было не до них. Не менее угрюмым выглядел и забытый в
машине Мерседес. Кудесников быстренько навел чистоту и порядок, накормил и
напоил несчастных узников. Затем перекусил сам. Расслабиться не удавалось.
Поневоле он думал о происшествии и о том, имеет ли оно какое-нибудь отношение к
соседке. Все же это не Дарьина коза, тут человек повесился. Молва наверняка
припишет Рите и этот грех. Интересно, а она сама в курсе того, что о ней люди
говорят?
Он стал дожидаться, когда соседку оставят в покое. Решил,
что обязательно пообщается с ней тет-а-тет. Риту нужно поддержать и успокоить.
Личное знакомство обязывает. Изредка он поглядывал на злосчастный фонарный
столб и думал, что теперь он навсегда будет ассоциироваться с неизвестным
удавленником, так что, может быть, лучше всего поставить новый, и даже в другом
месте.
