— Отец в городе, Тони уехал. Так что я одна. С Джекки.
Услышав свое имя, ретривер подбежал к хозяйке и улегся около ног, высунув язык.
— Ма, у меня есть один вопрос… — Даниэла заерзала. — Слушай, у нашей бабушки в молодости были русские друзья?
Даниэле показалось, что при этих словах лицо матери помрачнело. Или это игра света и тени?
— С чего ты это взяла?
— Понимаешь, — Даниэла откинула прядь волос, упавшую на лоб, — я недавно пришла к бабушке, она спала, а рядом лежало письмо. И…
— Ты не удержалась и прочитала его? Похвальное поведение, — язвительно заметила мать.
— Ну мамочка! Я нечаянно! Я ничего не могла поделать со своим любопытством!
— Это не оправдание.
— Да, я поступила плохо, но что сделано, то сделано! Так вот, в этом письме упоминалась какая-то Даниэла и русский писатель Максим Горький. Я потом полезла в энциклопедию. Он, оказывается, в России жутко популярный. Ну почти как у нас Д'Аннунцио.
Мать слушала внимательно.
— Я потом спросила бабушку о письме, но она наотрез отказалась обсуждать со мной это. И еще сказала, что семейные тайны — опасны. И я с тех пор изнываю. — Последнее слово Даниэла произнесла, умоляюще глядя на мать.
— Бабушка права!
— Но что там такое, мам? Это же старина глубокая. Прошлый век. И я уже не маленькая…
— Но и не взрослая.
— Мам! Твой шутливый тон здесь не уместен. Я же часть семьи. Я имею право знать. Что за секреты?
— Это все очень запутано… — тихо проговорила мать.
— И это повод держать меня в неведении?
— Мы пытаемся уберечь тебя…
— От чего? — быстро спросила Даниэла.
— От опасности.
— Боже мой! — От нетерпения девушка стукнула ладонью по столику. — Мама!
— Не сейчас, Даниэла. И больше не поднимай эту тему! — отрезала мать.
— Ну хорошо, — сердито сощурилась Даниэла. — Тогда я оставляю за собой полную свободу действий!
— Что ты еще надумала? — встрепенулась мать.
— Позже узнаете.
— Надеюсь, ничего, что шло бы вразрез с фамильной честью и уголовным правом?
— Все будет вполне пристойно. Но раз вы образовали заговор против меня, то… Вы скоро еще обо мне услышите! — с легким театральным пафосом произнесла Даниэла.
— Какая ты еще глупенькая, — улыбнулась мать. — Ну истинный ребенок.
* * *
Москва. Наши дни
Легко сказать — уехать! В первую очередь нужно было как-то подготовить к этому маменьку и Пашку. Если с сыном проще — с ним можно договориться, объяснить, то с матерью все намного сложнее. Начнутся расспросы: что да как, а делиться своими планами и соображениями — категорически не хотелось. Но и откладывать поездку тоже было нельзя. Лучше решить все сразу.
Светлана перевела Вере на банковскую карту четыреста долларов. Еще пятьсот Вера нашла в своей заначке. Осталось только купить билеты — и вперед! Но сначала требовалось поговорить с матерью. Или сначала — купить?
После недолгого размышления Вера решила купить авиабилеты и тем самым отрезать себе все пути к отступлению. Чтобы больше не колебаться и не раздумывать…
Забронировав билеты, Вера постучалась к матери в комнату. Разговор получился на удивление коротким. И все разрешилось довольно просто. Осенью в одном из подмосковных городов готовилась большая концертная программа, и мать попросили выступить с двумя сольными номерами. Она сразу воспряла духом, принялась обзванивать «старую гвардию», думать о номерах… Словом, ей было не до дочери.
Обстоятельства складывались в пользу Веры. И это не могло не радовать! Вера сбивчиво объяснила матери, что ее пригласила отдохнуть в Италию одна из ее учениц, у которой там живет знакомая. И она решила воспользоваться представившейся возможностью — дешево отдохнуть в Италии. Почти задаром. Она не будет платить ни за жилье, ни за питание. Итого — Вера тратит только на билеты, тем самым проявляя чудеса экономии. И поездка у нее получается — ну очень, очень дешевой. Даже ниже экономкласса.
Мать слушала ее вполуха, рассеянно кивая. Мысленно она уже была на сцене и выводила рулады.
Ну что ж! Это к лучшему… Теперь Вере ничто и никто не мешал.
Жребий брошен, мосты сожжены, рубикон перейден.
Шенген Вера сделала год назад, когда хотела улететь в Чехию, но не получилось… А теперь пришло время воспользоваться им!
Завтра она улетает во Флоренцию. Именно там обитает род Орбини, если верить интернету.
Глава 4
Город вечной весны
Флоренция, ты ирис нежный;
По ком томился я один
Любовью длинной, безнадежной,
Весь день в пыли твоих Кашин?
О, сладко вспомнить безнадежность:
Мечтать и жить в твоей глуши;
Уйти в твой древний зной и в нежность
Своей стареющей души…
Александр Блок
Флоренция. Наши дни
Даниэла решила, что ей неплохо бы обзавестись помощником в этом семейном расследовании, как она окрестила историю с письмом про себя. Как на грех, все знакомые и друзья разъехались: кто куда. Это она задержалась в городе, а теперь даже собиралась отменить запланированную поездку на Ибицу. Она не сможет уехать и беззаботно отдыхать, когда у нее под носом образовалась семейная тайна. Нет, она, конечно, может уехать, но отдых в этом случае превратится в утонченную пытку, она все время будет думать: что и как… Нет, поездка однозначно отменяется. Но что она сможет сделать одна? Даниэла была натурой шумной, неугомонной, не любила одиночество, ей требовались собеседники, на худой конец — слушатели. А тут сиди и думай над всем этим в одиночку. Конечно, она все может сделать и горы свернуть, и моря осушить, но все-таки перспектива быть с какой-то живой душой рядом — вдохновляет больше.
Обзвон приятелей только подтвердил ее худшие опасения. Все уехали, оставив ее торчать в городе…
Неожиданно Даниэла вспомнила об одном человеке, которого однажды порекомендовала ей подруга. Пару месяцев назад ей нужно было проконсультироваться по вопросу, связанному с картиной Тициана. Но тогда до знакомства дело не дошло, вопрос решился сам собой, а телефон человека — остался. Парень был искусствоведом. И звали его не то Витторио, не то Виктором. И где ж этот телефон?
Номер Витторио Даниэла нашла не сразу, а когда позвонила, трубку долго не брали, но наконец прозвучал приятный мужской голос:
— Я слушаю.
— Витторио? — уточнила Даниэла.
