А потом — уже при закате солнца — сидели близко-близко друг от друга, расстояние между ними было всего несколько миллиметров, и Даниэла чувствовала кожей жар, который исходил от тела Витторио. Но они сидели, не соприкасаясь, Витторио даже не повернул к ней головы. Они сидели и смотрели, как расплавленный диск солнца опускается в море, и ощущали величие и торжественность этих минут.
* * *
— Что теперь? — спросил Витторио за завтраком. Они сидели в кафе на террасе отеля.
У Даниэлы было прекрасное настроение: она выспалась, утро обещало чудесный день, а все происходящее с ней она рассматривала как необыкновенное приключение. Вот только ее отношение к Витторио — можно ли назвать это приключением? Или здесь таится нечто большее?
Даниэла тряхнула волосами, отгоняя от себя этот вопрос. «Пусть все идет как идет, — пробормотала она про себя. — Я буду благоразумной и не стану торопить события. Не стану обгонять ветер».
— Ты что-то бормочешь?
— Просто так! — весело ответила Даниэла. — У меня сегодня хорошее настроение. Посмотри только: какой вид! Не могу отвести глаз.
С террасы открывался волшебный вид на море — ослепительно-лазурная гладь, с белыми завитками пены, а солнечные лучи пронзают воду, подсвечивая ее золотом.
— Ты становишься поэтом! — улыбнулся Витторио.
— Ага! Как Ангел?
— Прекрасно! Ему тоже нравится путешествовать. Но ты не ответила на вопрос: что теперь?
— Навестим моих родственников.
— Ты их хорошо знаешь?
— Не очень. Но, может, это и к лучшему…
— Смотря как они нас встретят.
— О, я уверена с объятьями. «Боже, это наша малышка Даниэла, как же она выросла! Давно ли она бегала в коротких платьицах. А сейчас уже невеста! И какая она стала красавица!» — со смехом проговорила она.
— Но это все правда. Ты — настоящая красавица!
Даниэла смущенно замолкла.
— Спасибо, — быстро сказала она. — Но ты не смеешься надо мной?
— Что ты!
Вновь возникла пауза.
— Ну что, пойдем? — спросил Витторио.
— Сейчас, только допью кофе.
Вилла Орбини находилась на холме, и до нее можно было добраться только пешком. Они шли по склону холма, солнце припекало все сильнее и сильнее. Вскоре перед ними вырос забор, вход был сбоку. Калитка закрыта. Витторио вопросительно посмотрел на Даниэлу.
— Может быть, пора позвонить?
Она достала сотовый и набрала номер телефона.
Ей ответил мелодичный голос автоответчика.
— Клаудия! Это Даниэла, дочь Валентины. Я приехала в гости. Извините, что внезапно. Так уж получилось. Стою у ворот.
В трубке они услышали женский голос:
— Даниэла! Сейчас.
Через несколько минут они увидели, как к воротам спешит маленькая полная женщина в ярком цветастом платье. Она запустила гостей.
— Проходите. Я Джульетта, служанка синьоры.
Они шли по дорожке к дому, по обе стороны высились цветы. Настоящее многоцветье: гвоздики, лилии, львиный зев.
На террасе стояла сама Клаудия — пожилая женщина лет восьмидесяти, она опиралась на черную трость. Седые волосы были убраны в пучок, одета она была в темное платье, на плечах — светлая газовая косынка.
Даниэла расцеловалась с родственницей.
— Здравствуй, здравствуй, — протянула Клаудия. — Настоящей красавицей выросла. А это кто? Жених?
— Нет, просто хороший друг. Витторио Колонни.
Клаудия удивленно подняла брови.
— Вы из тех самых Колонни? — спросила она.
Витторио кивнул и поцеловал женщине руку.
— Очень приятно. Я была знакома с Софи Колонни…
Она замолчала, погрузившись в воспоминания, а Даниэла корила себя за то, что не поинтересовалась у Витторио его родом.
— Проходите! — наконец спохватилась Клаудия. — Чай, кофе, лимонад?
— Жарко! — сказала Даниэла. — Хотелось бы лимонада.
— Конечно. Но, может, вы хотите пообедать?
— Нет-нет, мы сыты. Просто лимонад.
— Апельсиновый? Грушевый?
— У вас есть грушевый лимонад? Я пила его только в детстве, — мечтательно улыбнулась Даниэла.
— Ну вот сейчас и вспомнишь свое детство, — ласково проговорила Клаудия.
— Да. Воспоминания — вещь приятная, — начала Даниэла издалека, подбираясь к теме семейных тайн.
— Тебе еще рано говорить об этом. У тебя все впереди.
— А я не люблю, когда так говорят, — возмутилась она. — Молодежь тоже хочет соприкасаться с историей семьи, рода, с тем, что когда-то было пережито…
— На кого учишься, Даниэла? Или пока отдыхаешь, присматриваешься к будущей профессии?
— Как же, с мамой отдохнешь! Она не даст и дня на безделье. Студентка университета. Специальность — социология.
— Да, твоя мама, Валентина, — строгая. Что есть, то есть… Как папа твой за ней долго ухаживал, мы уж думали, что у него терпение иссякнет. Она им вертела как хотела…
Мысль о том, что когда-то папа был молодой и мама им «вертела», никак не могла уложиться в голове Даниэлы. Ее строгий папа. Уважаемый банкир… И сходил с ума по маме.
Даниэла вздохнула:
— Да, мы мало знаем о родителях.
— Все знать и не надо. У каждого свои тайны, правильно я говорю, молодой человек? Вам понравилось бы, если девушка взяла и сразу выложила бы все тайны?
— Я бы и так их узнал, — улыбнулся Витторио.
Даниэла расхохоталась:
— Спасибо. Буду иметь в виду, — и тут же осеклась. Прозвучало так, словно она претендует на роль его девушки. Вряд ли это понравится Витторио, он может обидеться.
— Прошу, — пригласила хозяйка. — В сад или на террасу с видом на море? Выбирайте.
— Лучше терраса, — сказала Даниэла, вопросительно глядя на Витторио.
— Я тоже за террасу.
Обогнув дом, они вышли на террасу, и Даниэла ахнула не в силах сдержать восторг. Море было так прекрасно, так упоительно, что на глазах Даниэлы невольно выступили слезы.
— Клаудия! Это же чудо!
— Да, вид — хорош! — согласилась хозяйка. — Спорить не буду.
— Я, наверное, старею, в последнее время изъясняюсь как-то туманно, чуть что — в слезливость ударяюсь.
— Ничего удивительного. Ты — итальянка, а мы — итальянцы — очень остро чувствуем красоту. И прежде всего красоту земную, преходящую, но вместе с тем и вечную…
Клаудия обернулась к Витторио:
