Но в результате у меня сложился рабочий план. И, как в случае с любым хорошим планом, для него требовался чокнутый украинец.
Я припарковала «Триггер» в узком коридоре рядом с дверью Исследовательского центра Европейского Космического агентства.
Мировые космические агентства были одними из первых, кто арендовал помещения в Артемиде. В прошлом лучшие места для аренды находились в сфере Армстронга. Но с тех пор было построено еще пять сфер, а арендаторы остались на старых местах. Некогда сверхсовременный дизайн их помещений устарел лет на двадцать.
Я спрыгнула с карта и вошла в лабораторию. Крохотная приемная за дверью была воспоминанием о тех временах, когда с помещениями было совсем туго. От комнаты под разными углами отходили четыре коридора. Некоторые двери нельзя было открыть, не закрыв перед этим соседнюю дверь. Этот эргономический кошмар служил наглядной иллюстрацией того, что получается, если семнадцать правительств поручают дизайн лаборатории комитету. Я вошла в центральную дверь, прошла почти до конца коридора и очутилась в лаборатории микроэлектроники.
Согнувшийся над микроскопом Мартин Свобода рассеянно, не глядя, потянулся за своей кружкой кофе, по пути благополучно миновав три колбы со смертельно опасными кислотами. Мартин поднял кружку и сделал глоток. Честное слово, этот чертов придурок когда–нибудь себя угробит.
Четыре года назад ЕКА командировало Мартина в Артемиду изучать производственные процессы, связанные с микроэлектроникой. Очевидно, лунные условия предоставляют какие–то уникальные преимущества в этой области. Место в лаборатории ЕКА — работенка завидная, так что Мартин был отличным специалистом.
— Эй, Свобода, — позвала я.
Никакого ответа. Мартин не заметил, как я пришла, и даже не слышал, что к нему обращаются. Это в его духе.
Я дала ему подзатыльник, Мартин отшатнулся от микроскопа и расплылся в широкой улыбке, словно ребенок, увидевший любимую тетушку:
— О, это ты, Джаз! Привет! Как дела?
Я уселась на лабораторный табурет напротив:
— Мне нужно, чтобы ты включил свой режим «чокнутый гений».
— Здорово! — Он крутанулся на стуле ко мне. — Что я могу сделать?
— Мне нужны кое–какие электронные штучки. — Я вытащила лист со схемами из кармана и протянула ему. — Вот это или что–то вроде.
— Бумага? — Он брезгливо держал листок, словно я протянула ему образец мочи, а не схему. — Ты записала это на бумаге?
— Я не умею пользоваться чертежными программами, — ответила я. — Ты глянь и скажи, что думаешь?
Мартин развернул листок и нахмурился, разглядывая мои каракули. Свобода был лучшим электротехником в городе, так что у него не должно было быть проблем с моими схемами.
Он повернул листок боком:
— Ты что, левой рукой рисовала?
— Я тебе что, художник?
Мартин задумчиво потер подбородок:
— Если отбросить в сторону качество исполнения, то дизайн элегантный. Ты откуда–то это скопировала?
— Нет, а в чем дело? Что–то не так?
Он удивленно поднял бровь:
— Просто… просто это отличная идея.
— Я должна сказать спасибо?
— Я даже не знал, что ты настолько талантлива.
Мне оставалось только пожать плечами:
— Я нашла самоучитель по электронике в Сети и проглядела его.
— Ты сама научилась этому? — Он снова посмотрел на схему. — Сколько времени у тебя это заняло?
— С обеда до вечера.
— Ты хочешь сказать, что освоила все это сегодня? Ты могла бы быть потрясающим ученым…
Я подняла руку:
— Стоп. Я не хочу больше это слышать. Ты можешь сделать эту штуку или нет?
— Конечно могу, — ответил Мартин. — Когда это тебе нужно?
— Чем скорее, тем лучше.
Он бросил листок на стол:
— Могу сделать к завтрашнему дню.
— Вот и отлично. — Я спрыгнула с табурета и вытащила Гизмо. — Сколько с меня?
Мартин заколебался — а это всегда плохой знак во время переговоров.
Он уже много лет выполнял самые разные мои заказы, чаще всего извлекая антипиратские чипы из провезенной контрабандой в Артемиду электроники. За свою побочную деятельность Мартин обычно брал две тысячи жетонов. Так почему в этот раз он задумался?
— Две тысячи? — предложила я.
Свобода неуверенно хмыкнул:
— Хмм, а как насчет обмена?
— О’кей, — я убрала Гизмо в карман. — Тебе нужно что–то провезти в город?
— Нет.
— Понятно. — Черт побери, ничего мне не понятно. Я занимаюсь контрабандой, какого черта еще ему от меня надо?
Мартин встал и жестом пригласил меня следовать за ним. Мы прошли в дальний угол лаборатории, где он обычно работал над своими побочными проектами. Зачем покупать оборудование, если его тебе и так купят за счет европейских налогоплательщиков?
— Смотри! — Он указал на стол.
Смотреть было особо не на что. В середине стола лежала прозрачная пластиковая коробочка, а в ней… я наклонилась поближе:
— Это что, презерватив?
— Да! — гордо заявил Мартин. — Мое последнее изобретение.
— Ты в курсе, что китайцы опередили тебя на семь веков?
[16]
— Это не обычный презерватив. — Свобода пододвинул ко мне цилиндрический сосуд размером с термос, с присоединенным к нему кабелем и откидывающейся крышкой. — Это входит в комплект.
Я заглянула внутрь. Стенки «термоса» были усеяны крошечными отверстиями, а посередине ко дну был прикреплен закругленный сверху металлический цилиндр:
— О’кей… что бы это…
— Я могу продавать эти наборы по три тысячи жетонов каждый.
— Презервативы стоят 50 жетонов. С чего бы кто–то стал покупать твои по три тысячи?
Мартин усмехнулся:
— А это презерватив многоразового использования!
Я только поморгала изумленно:
— Ты что, издеваешься?
— Ничего подобного! Он изготовлен из тонкого, но прочного материала. Может использоваться сотни раз.
Мартин показал на закругленный стержень в центре сосуда:
