У отца был кухонный уголок с настоящей плитой, где горел настоящий огонь. Одно из преимуществ житья в помещении, специально оборудованном против пожаров. Это куда лучше, чем микроволновка. Хотя, если вы думаете, что наличие настоящей плиты означает вкусную еду, вы ошибаетесь. Отец старался как мог, но «месиво» — оно месиво и есть. Готовя из водорослей, особо не развернешься.
Одна вещь в комнате оказалась мне незнакомой. Вдоль задней стены от пола до потолка шла метровой ширины полоса металла. Причем шла не вертикально, а под углом. Навскидку я предположила, что угол составлял от двадцати до тридцати градусов.
Я указала на новшество:
— А это что еще за хрень?
Отец мельком глянул на металлическую полосу:
— Это одна штука, которую я давно обдумывал.
— Для чего это нужно?
— Сообрази сама.
Черт, если бы мне давали жетон каждый раз, когда я слышала от него эту фразу… От него никогда нельзя было добиться прямого ответа — все должно было служить обучающим примером.
Отец скрестил руки на груди, наблюдая за мной, как делал это сотни раз в прошлом, задавая мне разные загадки.
Я подошла к стене и потрогала металл. Держится крепко, само собой, отец никогда ничего не делал спустя рукава:
— Листовой алюминий два миллиметра толщиной?
— Правильно.
— Значит, ему не нужно выдерживать боковую нагрузку..
Я провела пальцем по линии соединения металла со стеной и почувствовала крохотные бугорки под пальцами через каждые двадцать сантиметров:
— Точечная сварка? Вроде ты обычно так не делаешь…
Он пожал плечами:
— Не знаю, может, это была глупая мысль. Я пока еще не решил.
Наверху, в нескольких сантиметрах от потолка, к металлу были приварены два крюка:
— Ты собираешься что–то сюда повесить?
— Правильно. Но что?
Я обвела взглядом металлическую полосу:
— Секрет в странном угле наклона… у тебя есть угломер?
— Я подскажу, чтобы зря не возиться, — сказал отец. — Угол отклонения от вертикали составляет двадцать два и девять десятых градуса.
— Ага… — я задумалась, — Артемида находится на долготе двадцать два и девять десятых… Ясно. Я поняла, зачем эта штука.
Я повернулась к отцу:
— Это для молитвы.
— Верно, — ответил он. — Я называю это «молельная стена».
Луна постоянно обращена к Земле одной стороной. Так что, хотя мы находимся на орбите Земли, с нашей точки зрения, Земля не движется. Точнее, технически говоря, она немного колеблется благодаря лунной либрации, но лучше вам не забивать себе голову этими пустяками. Короче, Земля неподвижно висит в небе. Она вращается вокруг своей оси и проходит разные фазы, но она не двигается с места.
Наклонная металлическая полоса указывала на Землю, чтобы отец мог обратиться лицом к Мекке во время молитвы. Большинство мусульман здесь обычно просто поворачивались лицом на запад, что мой отец и делал всю жизнь.
— А как ею пользоваться? — поинтересовалась я. — Тебе же понадобятся какие–то ремни? Ну, в смысле, стена же почти вертикальная.
— Не говори чушь, — отец приложил ладони к «молельной стене» и наклонился. — Вот так, все легко и просто. Это куда больше в соответствии с Киблой
[17], чем просто поворачиваться на запад на Луне.
— По–моему, это просто глупо. Пап, ты же не ожидаешь, что мусульмане в Австралии пророют дыру в земле и будут смотреть вниз. Думаешь, Мухаммед оценит?
— Эй, — резко заметил он, — если ты не практикуешь ислам, тебе не стоит обсуждать пророка.
— Хорошо, успокойся, — я показала наверх. — А крючья зачем?
— Сама подумай.
— Опять ты… — проворчала я и добавила: — Для молитвенного коврика?
[18]
— Верно, — отец подошел к столу в кухонном уголке и уселся на один из стульев. — Я не хотел дырявить свой обычный коврик, так что заказал другой с Земли. Его привезут через несколько недель.
Я присела к столу, за которым столько раз обедала в детстве и юности:
— У тебя есть номер накладной? Я могу сделать так, что ты получишь его быстрее.
— Спасибо, не надо.
— Пап, в этом нет ничего незаконного, я просто попрошу кое–кого.
— Спасибо, но не надо. — Он слегка повысил голос. — И не будем об этом спорить.
Я скрипнула зубами, но промолчала. Пора сменить тему разговора:
— У меня странный вопрос: ты слышал когда–нибудь о штуковине под названием ЗАФО?
Отец вопросительно приподнял бровь:
— Это вроде какая–то древнегреческая лесбиянка, разве нет?
— Нет, ту звали Сафо
[19].
— Да? Тогда не знаю. А что это такое?
— Понятия не имею, — призналась я. — Просто увидела случайно название и заинтересовалась.
— Ты всегда отличалась любопытством. И всегда умела находить ответы на любые вопросы. Может, тебе стоило бы хоть иногда использовать свои недюжинные таланты для чего–то полезного?
— Папа… — Нотка предостережения прозвучала в моем голосе.
— Хорошо, — он сложил руки. — Стало быть, тебе нужно сварочное оборудование?
— Ага.
— В прошлый раз, когда ты пользовалась моим оборудованием, все закончилось не слишком хорошо.
Я застыла, стараясь не отводить взгляд, но не смогла себя пересилить и опустила глаза.
Отец сказал уже более мягким тоном:
— Извини. Мне не стоило этого говорить.
— Ты прав, — ответила я.
Повисло неловкое молчание. Что–что, а это искусство мы за многие годы освоили в совершенстве.
— Ну ладно… — неловко начал отец, — так что тебе нужно?
Я постаралась сосредоточиться, потому что у меня не было времени на то, чтобы чувствовать себя виноватой:
— Мне нужна горелка, пара баллонов с ацетиленом, кислородный баллон и маска.
— А как насчет неона?
Я смущенно поморщилась:
