Я потерла подбородок: чем больше я размышляла об этой ситуации, тем меньше она мне нравилась. Внезапно кусочки сложились в картинку и я поняла, в чем было дело:
— Черт бы их побрал!
— Ты что? — спросил Свобода. — Кто это тебе так насолил?
— Дело вообще не в алюминии! — Я встала со стула. — Спасибо, Свобо. Я твоя должница.
— Что? Почему ты решила, что дело не в алюминии? А в чем тогда?
Но я уже неслась к двери:
— Свобо, ты чудо. Оставайся таким всегда. Я тебе позвоню.
Офис Администратора раньше находился в сфере Армстронга, поскольку тогда других куполов еще не было. Но когда Армстронг превратился в шумный технический центр, она переехала в маленький однокомнатный офис на 19‑м Верхнем Уровне купола Бина.
Да, вы не ослышались. Администратор Артемиды — наиболее важная и могущественная персона на Луне, которая могла бесплатно занять практически любое помещение, — предпочла устроиться в самом простецком рабочем районе. Будь я на ее месте, заняла бы огромный офис с видом на Пассаж. С баром, кожаными креслами и прочими крутыми признаками богатства и могущества.
И непременно с персональным помощником. Я бы завела себе огромного, но вежливого секретаря, который постоянно звал бы меня «мэм». Эх, мечты…
Но у Нгуги всего этого не было. У нее даже секретаря не было. На ее двери висела простая табличка «Администратор Фиделис Нгуги».
Я нажала на кнопку у двери и услышала, как в комнате зазвенел звонок.
— Войдите, — раздался голос Нгуги.
Я открыла дверь и вошла в офис, оказавшийся еще скромнее, чем я ожидала. Обстановка была прямо–таки спартанская. На некрашеной алюминиевой стене висело несколько полок с семейными фотографиями. Стол из металлических листов прибыл сюда прямиком из 1950‑х годов. Единственной уступкой персональному комфорту было удобное рабочее кресло. Но оно и понятно: когда мне будет семьдесят лет, мне тоже захочется удобное кресло.
Администратор что–то печатала на ноутбуке. Старшее поколение предпочитало пользоваться не Гизмо, а компьютерами или устройствами с голосовым управлением. Каким–то образом эта женщина ухитрялась сохранять грацию и уверенность в себе даже сидя согнувшись над столом. Одета она была во что–то повседневное, а на голове у нее красовался традиционный шарф–дхуку. Нгуги закончила печатать и улыбнулась мне:
— Джазмин! Рада тебя видеть, дорогая. Пожалуйста, садись.
— Спасибо… ну да, я сяду, — пробормотала я, усаживаясь в одно из двух кресел, стоявших напротив ее стола.
Нгуги сцепила руки, положила их на стол и подалась вперед:
— Детка моя, я очень беспокоилась о тебе. Чем я могу тебе помочь?
— У меня к вам вопрос относительно экономики.
Она удивленно приподняла брови:
— Экономики? Что ж, я немного разбираюсь в этом вопросе.
Сказать, что Администратор явно скромничала, это ничего не сказать. Эта женщина превратила Кению в международный космический центр. Да ей Нобелевскую премию надо было дать! Даже две — за вклад в экономику и Премию мира.
— Что вы знаете о земной телекоммуникационной индустрии?
— Это очень широкое понятие, дорогая. Ты не могла бы уточнить, что конкретно тебя интересует?
— Сколько это может стоить? Я имею в виду, о каком уровне доходов может идти речь?
Администратор рассмеялась:
— Я могу только гадать. Но если ты имеешь в виду всю мировую телекоммуникационную индустрию, то, наверное, что–то от пяти до шести триллионов долларов в год.
— Ни фига себе! Э-э… прошу прощения, мэм.
— Ничего страшного, Джазмин. У тебя всегда была склонность к живописным выражениям.
— Но откуда у них такие доходы?
— Огромная клиентская база. Каждая телефонная линия, интернет–соединение, подписка на кабельное телевидение — все это приносит доход индустрии. Либо напрямую от клиента, либо опосредованно через рекламу.
Я опустила глаза. Мне нужна была минута, чтобы все обдумать.
— Джазмин?
— Извините, я просто устала. Точнее, если уж быть честной, мучаюсь от похмелья.
Она улыбнулась:
— Ты еще молода, так что скоро похмелье пройдет.
— Предположим, что кто–то изобрел «мышеловку покруче». Кто–то разработал просто потрясающий оптоволоконный кабель, применение которого позволяет сократить расходы, улучшить пропускную способность и повысить надежность сети.
Нгуги откинулась на спинку кресла:
— При сравнимых с нынешней продукцией ценовых категориях это было бы колоссальное преимущество. Само собой, производители подобной продукции просто купались бы в деньгах.
— Угу, — сказала я. — Добавим, что образец этого нового кабеля был произведен в центрифуге на специально сконструированном спутнике, запущенном на низкую орбиту. О чем это вам говорит?
Она выглядела озадаченной:
— Это очень странный разговор, Джазмин. К чему ты клонишь?
Я побарабанила пальцами по колену:
— Видите ли, это означает, что данный продукт невозможно произвести на Земле. Поскольку это единственная причина, чтобы запускать на орбиту специально созданный спутник.
Нгуги кивнула:
— Звучит логично. Я так понимаю, именно об этом идет речь?
Я продолжала гнуть свою линию:
— Поскольку имеется центрифуга, это означает, что какая–то сила тяготения необходима для процесса. Просто сила тяготения на Земле слишком велика. Но что, если лунная сила тяготения окажется приемлемой для используемого процесса?
— Не слишком ли это конкретный вопрос для гипотетической ситуации, дорогая моя?
— Вы все–таки ответьте.
— Тогда они могли бы производить подобный продукт здесь.
— Вы можете, как эксперт в таких вопросах, предположить, где лучше всего было бы производить суперкабель: на низкой орбите возле Земли или в Артемиде?
— Без всякого сомнения, в Артемиде, — ответила Нгу- ги. — У нас есть квалифицированная рабочая сила, индустриальная база, транспортная инфраструктура и регулярное транспортное сообщение с Землей.
— Да, — я кивнула, — я тоже именно так и подумала.
— Вообще это звучит многообещающе, Джазмин. Тебе кто–то предложил вложить деньги? Поэтому ты хотела спросить совета? Если подобное изобретение существует, в него совершенно точно стоит вложиться.
Я вытерла лоб. Вообще–то на 19‑м Верхнем Уровне сферы Конрада всегда приятные 22 °C, но я все равно была вся мокрая. И посмотрела прямо в глаза Нгуги:
— Знаете, что странно? Вы не упомянули ни радио, ни спутники.
