Я была в городе.
Усевшись на пол, я снова обулась и проверила надежность своего респиратора. Все было в порядке. Плюс я не чувствовала тошноты или желания свалиться в обморок, и это явно был хороший признак.
Сотрудники лаборатории без чувств лежали кто где. Зрелище было жутковатое. Четверо из них потеряли сознание прямо за рабочим столом, один свалился на пол, и мне пришлось переступить через него, чтобы выйти в коридор.
Я проверила свой Гизмо: прошло двадцать минут с момента утечки хлороформа. Если предположения Санчез были верны, у меня оставалось сорок минут на решение проблемы, прежде чем все обитатели города погибнут.
По моей вине.
Глава шестнадцатая
Мне нужен был Руди. Точнее, мне нужен был его Гизмо.
Если вы не забыли, доступ в Центр жизнеобеспечения находился под контролем службы безопасности. Пройти на территорию Центра, не будучи сотрудником, было невозможно, двери открывались только в том случае, если узнавали сигнал вашего Гизмо. Но принадлежащий Руди Гизмо открывал любые двери: охраняемые помещения, частные дома, даже ванные. В городе просто не было помещения, куда у Руди не было бы доступа.
Его офис находился на 4‑м Верхнем Уровне в куполе Армстронга, и до него было всего несколько минут ходу. Моим глазам предстало совершенно сюрреалистическое зрелище: бесчувственные тела валялись везде, в коридорах, в проемах дверей… Это было похоже на конец света.
— Они живы, они живы, они живы… — Я твердила эту мантру, чтобы не впасть в истерику.
Я пробегала пандусы, поднимаясь с уровня на уровень, подозревая, что лифты, скорее всего, не работают из–за людей, потерявших сознание и заблокировавших двери.
На 4‑м Верхнем Уровне купола Армстронга сразу возле пандуса есть небольшая открытая площадка, прозванная Садом камней. Почему? Понятия не имею. Пробегая через площадку, я споткнулась о какого–то мужчину, лежавшего на боку, и упала прямо на туристку с бесчувственным малышом в руках. Теряя сознание, женщина свернулась вокруг ребенка, закрывая его своим телом — последняя линия защиты любой матери. Я поднялась на ноги и побежала дальше.
Я остановилась перед офисом Руди и распахнула дверь. Руди лежал головой на столе и даже без сознания каким–то образом ухитрялся выглядеть собранно. Я принялась обыскивать его карманы в поисках Гизмо.
Что–то в офисе подсознательно беспокоило меня. Какая- то замеченная деталь, но я никак не могла сообразить, что именно. Это было скорее смутное ощущение, что «что–то не так», чем четкое предупреждение. Но у меня не было времени разбираться со всякой подсознательной чепухой — надо было спасать город.
Я нашла Гизмо и сунула его в карман. Мое внутреннее «я» еще раз, уже более настойчиво — почти на грани крика — повторило предупреждение: «Черт побери, что–то здесь не так!».
Я обвела комнату взглядом, но ничего необычного не увидела. Крохотный спартанского вида офис выглядел, как обычно. Я хорошо знала эту обстановку — в годы моей бесшабашной юности я тут бывала не раз, а память у меня отличная. Все было на своих местах.
И только когда я уже вышла из офиса, меня осенило. Точнее, оглоушило.
В глазах помутилось, и кожа головы онемела, но сознание я не потеряла. Удар пришелся по скользящей — пара сантиметров левее, и мои мозги превратились бы в кашу, а так я только споткнулась и повернулась к напавшему на меня человеку.
В одной руке у Альвареза был длинный стальной прут, в другой он держал кислородный баллон, прикусив зубами шланг.
— Эй, что за на фиг?! — возмутилась я. — Один–единственный человек в сознании и то бандюга?!
Альварез снова замахнулся трубой, но я увернулась от удара.
Так вот о чем мое подсознание пыталось меня предупредить! В офисе все было как обычно, но в воздушном убежище должен был находиться Альварез. Я мысленно восстановила ход событий: убежище защитило Альвареза от хлороформа.
Как только Руди отключился, бразилец оторвал метровую трубу, взломал с ее помощью дверь, а дальше уже без особого труда справился с закрытой на замок цепью на двери.
Альварез не был инженером–химиком, но для того, чтобы сообразить, что с воздухом что–то не так, не надо было быть гением. Или он понял сразу, или уже после того, как едва не потерял сознание. В любом случае, в убежище были баллоны с кислородом и шланги, и он наспех соорудил себе дыхательное устройство.
В качестве дополнительного бонуса у трубы, которой он размахивал, был острый конец. Так что у Альвареза была не просто дубинка, у него было копье.
— Произошла утечка газа, — сказала я. — Все в городе умрут, если я это не исправлю.
Он бросился на меня без всяких колебаний. Надо отдать должное профессионализму убийцы: в первую очередь он думал о своем задании.
— Чтоб тебя! — с чувством сказала я. Он был больше меня, сильнее, явно куда лучший боец и к тому же вооружен острой металлической палкой.
Я повернулась, словно собираясь бежать, но вместо этого изо всей силы лягнула его, надеясь, что это помешает ему точно прицелиться. Я оказалась права — он промахнулся и, вместо того чтобы ударить меня по голове, металлическая труба прошла в стороне. Теперь я стояла спиной к нему, а его рука оказалась прямо передо мной. Решив, что лучшего шанса обезоружить его не представится, я обеими руками схватила его руку и резко вывернула ее от себя. Классический прием самообороны, должно было сработать. Но не получилось. Альварез перехватил трубу второй рукой и прижал трубу к моему горлу.
Он был очень силен. Даже с пораненной рукой он мог легко справиться со мной. Я ухитрилась просунуть обе ладони под трубу, но она все равно давила на горло. Я не могла дышать. Когда это случается, накатывает какая–то дикая паника. Несколько секунд я билась и сопротивлялась, а потом усилием воли взяла себя под контроль.
Он намеревался или сломать мне шею, или сперва придушить и потом сломать шею. Мой респиратор был абсолютно бесполезен — в пережатое горло воздух не протолкнешь. Но на боку у меня висел кислородный баллончик, который мог пригодиться. Тупой металлический предмет — лучше чем ничего. Я потянулась за баллоном.
Какая это была боль!
Убрав одну руку из–под трубы, я наполовину уменьшила сопротивление, и Альварез еще глубже вдавил ее в мое горло. Ноги у меня подкосились и я упала на колени. Убийца последовал за мной, продолжая давить трубой на горло.
В глазах у меня начало темнеть. Эх, мне бы еще одну руку…
Еще одну руку…
Эта мысль эхом отдавалась в голове.
Еще одна рука.
Еще одна…
Слишком много рук.
У Альвареза явно было слишком много рук.
Что?
Я широко раскрыла глаза: у Альвареза было слишком много рук!
