Я подбежала к «хомячьему шару» и залезла внутрь, что было не так уж легко, все равно что залезать в сложенную палатку. Так уж эти штуки устроены.
Я закрыла все клапаны (для пущей безопасности там была трехслойная застежка), потом на несколько секунд пустила воздух из ранца. Шар слегка надулся, как раз достаточно, чтобы я могла двигаться в нем.
Обычно все эти манипуляции не проделывают одновременно с выпуском воздуха из шлюза. Вы надуваете шар и спокойно ждете, пока ваш РБП-инструктор проверит все швы. Но у меня такой возможности не было.
По мере уменьшения давления в шлюзе мой шар надувался, как воздушный шарик в вакуумной камере. Впрочем, почему «как»? Это в буквальном смысле был воздушный шарик в вакуумной камере.
Я осторожно двинулась вперед (ходить в частично надутом шаре довольно сложно) и потянулась к рукояти внешней двери шлюза. Поскольку шар был надут не полностью, я с трудом, но ухватилась за ручку обеими руками через пластиковые стенки шара.
Шар все больше надувался и держать рукоять двери становилось все труднее. Оболочка стремилась принять шарообразную форму и совершенно не желала изгибаться вокруг рукоятки шлюза. Пару раз руки у меня едва не сорвались, но я все же удержалась до того момента, когда давление упало настолько, что я смогла открыть дверь.
Остатки воздуха с шумом вырвались наружу и мой шар окончательно затвердел. Оболочка распрямилась с такой силой, что мои руки буквально отбросило от двери, я пошатнулась и шлепнулась на задницу. Но главное было сделано — дверь открыта, и я в безопасности в своем шаре.
Я встала и почувствовала, как что–то скребет меня по ноге. В спешке я совсем забыла про экспроприированную у бразильца стальную трубу. Брать острые предметы в надувной шар — не лучшая идея, но было уже слишком поздно что–то делать. Я только потуже затянула пояс, надеясь, что труба не вывалится.
Я проверила ранец, который оказался в полном порядке. Поскольку они предназначены для туристов, все необходимые операции выполняются автоматически.
Наконец я вышла наружу.
Несмотря на все ограничения, бежать в «хомячьем шаре» очень удобно. Ни тебе тяжелых ботинок, ни толстых ног, как у скафандра. Да и дополнительные 100 кг оборудования тащить не надо. Вообще ничего не надо. Обычная одежда и не слишком тяжелый рюкзачок — вот и все.
Я набрала приличную скорость, и шар лихо катился по грунту. На каждой кочке шар весело подскакивал в воздух (точнее, вверх, воздуха там как раз не было, но вы меня поняли). Понятно, почему туристы платили тысячи жетонов за подобное развлечение. Если бы не обстоятельства, это была бы шикарная прогулка.
Я бежала вдоль стены сферы Конрада, пока впереди не показался купол Бина. Я добежала до Бина, постучала по микрофону, чтобы убедиться, что он работает, и пошла вдоль стены Бина, вызывая Дейла:
— Дейл, как у вас дела?
— Санчез в скафандре, мы подъехали к тоннелю между Шепардом и Бином. Выхожу из ровера. А ты как?
— Почти дошла.
Еще несколько шагов, и впереди показался купол Шепарда. Я продолжала идти вдоль оболочки купола Бина по направлению к тоннелю. Дейл, стоявший возле стены тоннеля, увидел меня и помахал рукой. Ровер был припаркован почти рядом, и через окно мне видно было Санчез, неловко сидевшую в моем скафандре. Я подбежала к Дейлу и проверила время: осталось пятнадцать минут.
Дейл пригнулся и подхватил шар обеими руками:
— На счет три!
Я напряглась, готовясь к прыжку.
— Раз… два… три!
Мы проделали это просто отлично. Я прыгнула вверх на долю секунды раньше, чем Дейл изо всех сил подбросил шар. Получилось, что я оттолкнулась от поверхности, а Дейл бросил шар следом за мной. Мы с шаром легко взлетели над тоннелем. Разумеется, на другой стороне пришлось как следует покувыркаться в подпрыгивающем шаре.
Дейл легко перелез через тоннель, воспользовавшись многочисленными скобами на стене, и приземлился рядом со мной как раз, когда я встала на ноги.
Теперь Бин и Шепард находились позади нас, а прямо перед нами был меньший по размеру купол Армстронга. Цистерны с кислородом стояли чуть в стороне, полускрытые сложной конструкцией из труб и вентилей.
— У меня кожа чешется, — послышался по радио голос Санчез.
— Подумать только, как тебе тяжело, — съехидничала я, и мы с Дейлом направились к цистернам.
— Это очень неудобный скафандр, — продолжала Санчез. — Может, я закрою люк ровера, сниму скафандр и дождусь вас так? Это будет гораздо удобнее.
— Нет, — ответил Дейл. — Нужно, чтобы ровер всегда можно было быстро открыть. Это не обсуждается.
Санчез что–то тихо пробурчала, но спорить не стала.
Я подошла к первой линии труб, над которыми нависали три огромные цистерны сжатого воздуха, на которых красовалась надпись «ЛАНДВИК».
Я показала на один из четырех вентилей на ближайшей трубе:
— Заверни этот вентиль до конца.
— До самого конца?
— Да. Я знаю что нужно делать. Тут в трубах есть зоны доступа для очистки системы, зоны сброса и вообще полная мешанина, так что просто поверь мне на слово.
— Понял. — Он взялся руками в толстых перчатках за вентиль и завернул его до упора.
Я указала на другой вентиль, метрах в трех от поверхности:
— А этот полностью открой.
Дейл подпрыгнул, подобрался к вентилю, хватаясь за трубы, как мартышка, и принялся поворачивать его, хмыкнув от усилия:
— Вентили тугие.
— Так их же никогда раньше не трогали, — пояснила я. — Мы первые ими пользуемся.
Наконец вентиль поддался, и Дейл облегченно вздохнул:
— Готово!
— Отлично! Давай спускайся, — я показала на путаницу труб с четырьмя вентилями. — Закрой все, кроме третьего. Он должен остаться наполовину открытым.
Пока Дейл работал, я проверила Гизмо: осталось десять минут.
— Санчез, насколько точно это предположение, что у людей в городе около часа времени в запасе?
— С высокой степенью вероятности, — ответила она. — Некоторые уже сейчас должны находиться в критическом состоянии.
Дейл удвоил усилия:
— Все сделано! Что дальше?
— Остался еще один. — Я подвела его к широкой трубе с одним центральным вентилем. — Осталось только наполовину открыть этот.
Он взялся за маховик рукоятки, но она не поддавалась.
— Дейл, тебе нужно повернуть вентиль, — поторопила я его.
— А что, по–твоему, я пытаюсь сделать?
— Пытайся сильнее!
Он вцепился в вентиль обеими руками и старался повернуть его, упираясь ногами. Вентиль не поддавался.
