Справившись с замком, он взялся за ручку и произнес: «Сезам, откройся». И дверь распахнулась. Он снял ботинки, связал их шнурками и повесил через плечо, и лишь затем шагнул за порог. Я в точности повторяла каждое его движение. Вместе мы вошли в дом. На место преступления.
То, что здесь произошло преступление, я поняла сразу. Это было ясно по какой-то нарочитой неподвижности, сковавшей все вокруг. Стоя у окна, я наблюдала за работой деда и не уставала поражаться, как ему удается трогать вещи, не оставляя никаких следов.
* * *
С улицы дом мистера Филлипа выглядел совершенно обычным. В горшках все так же цвели растения, коврик у двери, опрятный и чистый, идеально ровно лежал на верхней ступеньке, и я готова была поспорить, что обувь в холле так и стоит в ряд у стены. Привычную обстановку нарушали лишь ярко-желтая лента на входной двери и полицейский джип на улице.
Я остановилась за несколько домов от нужного места и, прижавшись к забору, осмотрелась. В джипе сидел полицейский, но он отдыхал, откинув сиденье и надвинув шляпу на глаза. За полквартала от дома мистера Филлипа какая-то женщина выгуливала собаку. В остальном улица казалась пустынной.
Высокий деревянный забор окружал дом мистера Филлипа, но соседский двор был открыт. Я пересекла улицу, прячась за полицейской машиной, и направилась на задний двор соседей, как будто к себе домой. К счастью, их не было, так что разоблачить меня было некому. Теперь, когда полицейский не мог меня видеть, я прижалась ухом к забору мистера Филлипа и прислушалась. Ничего. Деревянные доски скрипели, когда я забралась на забор. Я спрыгнула, приземлившись на корточки в ухоженном дворике. Два разбитых окна были заклеены пластиком, трава под ними сплошь усыпана битым стеклом, что показалось мне очень странным. Ведь если бы кто-то вторгся в дом, то осколки полетели бы внутрь. А раз стекла оказались снаружи, значит, окна разбили изнутри. Глядя на землю, я осторожно ступала по чужим следам. Добравшись до задней двери, я прижалась ухом и обратилась в слух. Но по-прежнему ничего не услышала: ни голосов, ни шагов, ни каких бы то ни было признаков жизни. Убедившись, что замок заперт, я выудила из сумки набор отмычек и опустилась на колени. Пришлось поколдовать над замком с помощью двух металлических стержней, пока не раздался заветный щелчок.
– Сезам, откройся, – прошептала я.
Я повернула ручку, и дверь отворилась. Спрятав отмычки в карман, я шагнула в дом, закрыла за собой дверь. На первый взгляд все выглядело нормально – маленький холл, пол, выложенный плиткой, пара туфель, аккуратно стоящие у двери, зонтик в подставке. Казалось, будто все на своих местах.
Затем я посмотрела налево и увидела в комнате погром. Пластик на окнах не пропускал солнечный свет, поэтому в помещении царил полумрак. Но даже в потемках я разглядела разбросанные по полу обломки. Напротив окон высились книжные шкафы, занимавшие всю стену от пола до потолка. Сейчас полки были почти пусты. Зато пол сплошь был засыпан книгами и всякими безделушками. Ближе к окнам груда обломков редела.
Я затаила дыхание. В комнате стояла жуткая тишина. После исчезновения судьи прошло всего три дня, а воздух уже стал спертым. Мне сделалось не по себе: место преступления без тела – все равно что кино без актеров. Я сняла кольцо и положила его на столик у дверей. Воздух вокруг сразу всколыхнулся, ухо уловило слабый гул. Как только я приложила ладонь к ближайшей стене, как сразу поняла – здесь что-то не так. Я снова оглядела комнату. Когда я смотрела на окна, глаза сами собой соскальзывали.
В груди у меня сжалось. Короткий ход? Здесь? И тут у меня скрутило желудкок – я вдруг осознала, что это вовсе не короткий ход. Ходы – невидимые двери, которыми пользуются члены Отряда, чтобы сократить путь. Там, где есть такие ходы, можно заметить в воздухе легкую рябь, однако очертания их ровные и гладкие. Здесь же края были рваные, с острыми зубцами. Они одновременно притягивали и отталкивали взгляд. С короткими ходами так не бывает, но это свойственно бездне. Сердце пустилось в галоп.
Эти разрывы во Внешнем мире, эти двери в никуда незаконны. Первый и единственный раз я видела это в тот день, когда Оуэн вырвался на свободу. Когда наша схватка, начавшаяся в Коридорах, переместилась на крышу Коронадо. И тогда дверь в бездну я сделала сама.
Я зажмурилась и почувствовала руку Оуэна, сжимавшую меня словно тисками, острие его ножа между лопаток. Словно воочию увидела холодные синие глаза, полные гнева и ненависти. Вспомнила, как у него за спиной я подняла ключ Отряда и провернула в воздухе. Раздался щелчок, и в ту же секунду на нас обрушился ветер. Глаза Оуэна расширились, но бездна уже распахнула свои объятия и утащила его в темноту, а спустя миг закрылась, оставив после себя лишь зубчатый шов. Тот шов выглядел точно так же, как и этот. В ушах грохотал пульс. Вот почему кругом обломки и разбитое стекло. Вот почему нет тела. Бездна открывается лишь на мгновение, успевая поглотить все живое, что находится вблизи. Идеальное преступление, если учесть, что никто не увидит следов и не разгадает, как оно совершено. Но кто мог это сделать? Дверь в никуда можно открыть только ключом Отряда. И тут меня осенило: Эрик!
Что он говорил в парке прошлым вечером?
– Что вы с ними собираетесь сделать?
– Сделаю так, чтобы они исчезли.
Эрик следил за мной не затем, чтобы найти улики против меня. Он сам все это устроил. Он подставляет меня. Сначала мистер Филлип, потом Бетани и, наконец, Джейсон. Они все пропали после встречи со мной.
Меня охватила паника. Я поднесла дрожащую руку к стене, заранее зная, что ничего не найду. Что увижу лишь белый шум абсолютной пустоты, такой же, какой обнаружила в тот день на крыше Коронадо. Бездна поглощает свои следы, пожирает все воспоминания, делая их нечитаемыми. Но я должна попытаться увидеть хоть что-нибудь. Закрыв глаза, я попыталась нащупать нить воспоминаний. Поймав кончик, я ухватилась покрепче и отмотала назад. Перед мысленным взором, мерцая, возникла комната. Сначала пустая, затем постепенно помещение наполнилось людьми: полицейскими и фотографами. Образы продолжали появляться, потом комната вновь опустела. На миг мне показалось, будто я что-то вижу. Я чувствовала бездну за этим безмолвием. Воспоминания щекотали пальцы. А затем меня ослепила внезапная вспышка. Перед глазами разлилась сплошная белизна. Голову едва не разорвало от шума и боли. Комнату поглотил слепящий свет. Зажмурившись, я отняла руку от стены. В ушах звенело.
Стерто. Все стерто. Кто бы это ни сделал, он знал, что воспоминаний не останется. Знал, что бездна скроет все следы. Но никто не может скрыть саму бездну. Хотя вряд ли это станет уликой. Единственные улики здесь могут свидетельствовать только против меня. Мои отпечатки остались на кухне мистера Филлипа и на подвеске Бетани. Мой номер остался в телефоне Джейсона. Я натянула рукав и стерла со стены свои следы. И вдруг услышала, как снаружи хлопнула дверь автомобиля.
Вздрогнув, я ударилась о столик у двери, мое кольцо упало на пол и закатилось под груду обломков. В тот же миг я услышала шаги и приглушенные голоса – кто-то шел по дорожке, ведущей к главному входу. Я опустилась на корточки и поползла, попав коленом на раскрытую книгу. Отодвинув в сторону папку и тяжелый стеклянный шар со снегом, я потянулась за кольцом. Оно лежало рядом с опрокинутым стулом. Едва я надела его на палец, как входная дверь распахнулась. Я застыла на месте, но стеклянный шар покатился, стуча по деревянному полу, а потом остановился у стены. Я это слышала, и полицейские тоже. Один из них крикнул:
