– Потому что это проверка.
Нельзя сказать, что я соврала. Агата и в самом деле меня проверяла.
– Что? – взгляд Уэсли потемнел.
– Меня оценивают, – пояснила я. – После всего, что случилось, думаю, Агата… хочет быть уверена… – Я скользнула взглядом к запястью, из-под рукава выглядывала повязка.
– Уверена в чем? – допытывался Уэсли, и в его голосе слышались незнакомые нотки. Гнев на Архив. – Господи, после всего, через что тебе пришлось пройти… и еще предстоит испытать…
Я вернулась в комнату, взяла Уэсли за плечи и встревоженно взглянула на дверь, опасаясь, что кто-нибудь нас услышит.
– Эй, – сказала я, стараясь говорить не громче радио. – Все нормально. Я их не виню. Но мне необходимо, чтобы список оставался пустым. И для этого мне нужна твоя помощь.
– Потому-то они и закрыли мне доступ на твою территорию?
Я кивнула, он тихо выругался, но тут же взял себя в руки.
– Что они делают? – Он тряхнул головой, как будто хотел привести свои мысли в порядок. – Уверен, это просто протокол.
Судя по его тону, он и сам в это не верил, но я видела, что ему хотелось верить.
– Уверена, так и есть, – согласилась я. Мне бы тоже хотелось верить.
Он подошел к окну, вцепился в подоконник. И, глубоко вздохнув, спросил:
– Ты уверена, что сможешь забраться наверх?
Я покрутила запястьем. Старая сломанная кость щелкнула под повязкой, стрельнув болью. Но это было не сравнить с тем, как болел порез на второй руке. Проклятье!
– Смогу, – заверила я, стараясь не морщиться от боли.
– Мак…
– Я справлюсь, Уэс. Просто покажи, что делать.
Он сел на подоконник, задрав ногу, взялся за раму над головой, а потом одним плавным движением подтянулся и оказался снаружи. Схватившись одной рукой за створку окна, он осторожно подался в сторону, шагнул с подоконника на тонкий каменный выступ и исчез из виду. Я высунула голову и увидела, как он взбирается по стене Коронадо, удерживаясь на небольших выступах. Затем он достиг открытого окна примерно в десяти футах над головой, подтянулся и забрался на карниз, упираясь локтями в колени и глядя на меня сверху вниз.
– Скажи, что по ощущениям это увлекательнее, чем выглядело, – сказала я.
– Гораздо увлекательнее, – сказал Уэс. Глубоко вздохнув, я влезла на подоконник. Ухватилась за оконную раму, и руки тотчас отозвались тупой болью. Я осмотрела поверхность стены между моим окном и окном квартиры 4F. Камни – нечто среднее между кирпичом и блоками – выглядели не гладкими, а выщербленными. Время и погода изрядно сточили их, как и статуи горгулий на крыше. Я поставила ногу на первый выступ, и тут же над головой откололся камешек и упал вниз. Я всерьез испугалась, что погибну. Я всегда считала, что если чего и нужно опасаться в Коронадо, так это лифта. Но, очевидно, меня угробит не он, а это безумное восхождение. Набрав полные легкие воздуха, я шагнула с подоконника на выступ. Я велела себе не смотреть вниз, а сосредоточиться на том, сколько камней разделяет меня от заветного окна квартиры 4F, сулящего безопасность, и вести обратный отсчет.
8… 7… 6… 5… 4… 3…
– Все не так уж и плохо, – выдохнула я, почти добравшись до Уэса. …2 …1.
Но тут я наступила на замшелый камень, нога соскользнула и я сорвалась. Уэсли поймал меня, сжав больное запястье словно тисками. Внезапная острая боль прошила руку, в глазах у меня поплыло, как бывает перед откючкой. Уэсли что-то говорил, но его голос звучал далеко, а затем и вовсе смолк. Вокруг сгущалась темнота, затягивая меня в свое чрево. Но я вцепилась в руку Уэса, пытаясь удержать в голове ударные – звуки его шума. Я сосредоточилась на нем. Не на оставшемся расстоянии, не на времени, ускользающем от меня, как песок между пальцев. Я сконцентрировалась на этой рок-музыке, пока наконец не увидела перед собой стену, пока не услышала Уэсли, который просил меня дать ему вторую руку. Время вернулось и снова пошло привычным ходом. Я схватилась за Уэсли обеими руками, и он втянул меня в окно. Мы оба упали на пол в пустой квартире. С минуту мы просто лежали, переводя дух.
– Видишь? – Уэс перекатился на спину. – Это было увлекательно.
– Обсудим потом твое представление об увлекательном. – Я заставила себя сесть, морщась от боли, прострелившей руку от кончиков пальцев к локтю. Затем поднялась на ноги и оглядела квартиру, во всяком случае, попыталась, насколько это возможно в почти полной темноте. Свет проникал лишь через окна с улицы, но и так стало понятно, что здесь совсем ничего нет. От стен отражалось эхо, как бывает в пустых помещениях, а на полу, покрытом густым слоем пыли, виднелись лишь следы Уэсли, оставленные им чуть раньше. Он отряхнулся и провел меня через всю квартиру.
– Она пустует почти десять лет, – сообщил он. – Но если ты коснешься стен, то поймешь, что последний жилец держал тут не меньше пяти кошек.
Я содрогнулась. Я ненавидела кошек, и Уэсли об этом знал. Именно он нашел меня на полу рядом с квартирой мисс Анжели после нападения кошачьей стаи.
– Итак, кого мы ищем? – спросил Уэсли, направляясь к входной двери.
– Генри Миллс. Четырнадцать лет.
– Чудесно, – прокомментировал Уэс, открывая дверь и выходя в освещенный холл. – Может, если повезет, он вздумает побороться.
* * *
Уэсли получил то, чего хотел.
За столь короткое время Генри успел сорваться так, что когда он смотрел на нас, видел то, что внушало ему страх: копов. Мы с Уэсли обежали половину моей территории, преследуя Генри, пока наконец не загнали его в угол. И вернули мальчишку не самым деликатным образом. Проще говоря, втащили его, орущего и отбивающегося ногами, в ближайшую дверь на Возврат. Но зато выполнили свою работу.
В квартиру 4F мы вернулись около трех часов ночи, тем же путем спустились в мою комнату, что было не менее страшно, но на этот раз обошлось без происшествий. В полном изнеможении я рухнула на кровать. Уэсли побрел к стулу, но я перехватила его руку и потянула к кровати, слушая его музыку. Выпустив его руку, я отодвинулась в сторону, освободив для него место. На секунду он замешкался, уперев колени в матрас.
Я отпустила его и откатилась вбок, давая ему место. Он завис на миг, упираясь коленями в матрас.
– Кровати же для бойфрендов, – заметил он.
– И для тех, кто не любит спать на стульях, – нашлась я. В его глазах промелькнула печаль, но потом он улыбнулся и лег рядом со мной поверх одеяла, выключив светильник у кровати.
Мы лежали с ним в темноте в нескольких дюймах друг от друга. Уэсли взял мою ладонь и прижал к своей груди. Меня окутал его шум, громкий, но дарящий успокоение.
– Спокойной ночи, Уэсли, – прошептала я.
– Спи крепко, – ответил он шепотом.
И, как ни странно, я тотчас уснула.
