Наверно, за этим занятием он чудесно проводил время, потому что не услышал, как на поляне появился Стоик Обширный с целой толпой Хулиганов и Остолопов в придачу. Стоик схватил дракончика за шкирку.
— ГДЕ МОЙ СЫН? — поинтересовался Великий Вождь.
Беззубик непочтительно пожал плечами.
— ГДЕ МОЙ СЫН? — изрыгнул Стоик вопль столь громкий, что у Беззубика задрожали ушки.
Беззубик ткнул крылом в сторону Мыса Мертвая Голова.
— ПОКАЖИ, — мрачно велел Стоик.
Под суровым взглядом Вождя Беззубик неохотно полетел, оскорбленно хлопая крыльями, к Мысу Мертвая Голова, а за ним поспешили оба Племени.
Прибыли они как раз в тот момент, когда Дракон подкинул Иккинга высоко-превысоко в воздух и поймал его в пасть, будто смородиновую ягодку.
«Вот вам и Дьявольски Хитроумный План», — подумал Беззубик.
Он уже хотел воспользоваться тем, что Стоик отвлекся, и ускользнуть в укромное место, но что-то его остановило.
Никто не знает, чем было это «что-то».
Этот миг в корне изменил мировоззрение отважных воинов из Племени Лохматых Хулиганов. Много веков они считали (и, надо заметить, весьма справедливо!), что драконы не способны на заботу о ближнем и великодушные поступки. Но то, что совершил Беззубик, невозможно объяснить, исходя из его сиюминутных драконьих интересов.
Все его собратья, домашние драконы, в эту минуту летели где-то над Внутренним Океаном. Как только раздался крик Огневицы «Бежим! Шухер! Атас!» все драконы, которые прятались в пещерах, или в расселинах между камней, или среди папоротников, гигантской стаей взмыли в воздух и, покинув бывших Хозяев, со всех крыльев бросились наутек.
Все дикие драконы с Обрыва Дикого Дракона улетели еще несколько часов назад.
Но Беззубик не последовал за ними. Что-то удержало ею — быть может, душераздирающий беспомощный крик Стоика «НЕ-Е-Е-Е-Т!!!!!!». А может быть, в глубине своего эгоистичного драконьего сердца он всё-таки привязался к Иккингу и был благодарен ему за те часы, которые тот ухаживал за ним, не кричал, рассказывал анекдоты и угощал самыми вкусными и сочными омарами.
— Все д'дpa-раконы — эгоисты, — убеждал сам себя Беззубик. — Д'дpa-раконы б'бе-бессердечны и не в'ве-ведают жалости. В'во-вот почему мы и в'вы-выживаем в самых суровых обстоятельствах.
Но всё-таки ЧТО-ТО заставило ею повернуть обратно, ЧТО-ТО заставило его сложить крылья за спиной и ринуться на Громадного Монстра, как маленькая коричневатая молния. Что, как я уже говорил, было далеко не в интересах Беззубика.
Беззубик влетел прямо в левую ноздрю Чудовища и принялся порхать там вверх-вниз, щекоча стенки крыльями.
Моредраконус отчаянно мотал головой, морщил нос и громко ревел:
— А-А-А-А-АААААААА…
Исполин сунул в нос свой исполинский коготь и, будто невоспитанный мальчишка, принялся ковыряться, пытаясь извлечь надоедливую козявку.
Один раз Беззубику не удалось увернуться от грозного когтя, и тот царапнул его по груди. Но маленький дракончик был так возбужден, что даже не почувствовал удара и продолжал порхать и щекотать дальше.
— А-А-А-А-ААААААААААААП… — ревел Морской Дракон.
Иккинга, висевшего на копье, трясло и швыряло из стороны в сторону. Драконья глотка ходила ходуном. Он изо всех сил старался удержаться на копье, которое грозило вот-вот обломиться.
— …ПЧХИИИИИИИИ-И-И-И-И-И!!!!!
Дракон чихнул. Иккинг, копье, Беззубик и целые тучи отвратительных соплей вылетели из драконьей пасти и рассеялись по окрестностям.
Очутившись в воздухе, Беззубик вспомнил, что мальчики не умеют летать.
Он сложил крылья и спикировал вслед за Иккингом, который стремительно приближался к земле.
Беззубик схватил Иккинга за локоть. Когти у драконов необычайно сильные, и дракончик сумел замедлить Иккинговое падение — хоть и не остановить его совсем, но всё же смягчить приземление в кусты вереска.
Через заросли папоротника к ним поспешно продирался Стоик Обширный.
Он подхватил сына, прикрыл его неподвижное тело щитом и повернулся к Чудовищу.
Беззубик спрятался за спину Стоика. Зеленый Смерч оправился от приступа чихания. Он из последних сил полз вперед, истекая кровью из смертельных ран на груди и шее. Дракон медленно опустил грозную голову, пока она не сровнялась с верхним краем обрыва, и устремил на Стоика свои злобные желтые глаза.
— Пришло время всем нам умереть, — прорычал Зеленый Смерч. — Тебе его не спасти. Ты ничего не сможешь сделать! Мое пламя расплавит этот щит, как масло…
Зеленый Смерч разинул пасть.
Медленно втянул в себя побольше воздуха.
Стоик попытался удержаться за вересковый куст, но его, Иккинга и Беззубика неумолимо втягивало в громадный черный тоннель между разверстыми челюстями Монстра.
Зеленый Смерч выждал мгновение, потом снова выдохнул, наслаждаясь ужасом своих жертв.
— В'во-вот что б'бы-бывает, когда нарушаешь Драконий Закон… — в ужасе пискнул Беззубик, выглядывая из-за края Стоикова плаща.
Чудовище раздуло щеки, и Стоик с Беззубиком приготовились, что вот-вот их пожрет пламя.
Но пламени не было.
Зеленый Смерч удивленно заморгал.
Он снова надул щеки и пыхнул сильнее.
Опять никакого огня.
Дракон попытался еще раз, и от усилий его голова окрасилась странным лиловатым оттенком…
Окрасилась и стала раздуваться, будто ее накачивали воздухом изнутри.
Монстр понятия не имел, что происходит. Он испуганно заметался, его глаза всё сильнее и сильнее вылезали из орбит, и, наконец, с грохотом, который разнесся на сотни миль по окрестным морям…
…Зеленый Смерч лопнул у всех на глазах!
Это казалось чудом или, может быть, вмешательством богов, но на самом деле взрыв имел вполне логическое объяснение. Ибо когда Иккинг висел в драконовой глотке, из последних сил повторяя «Надо выжить, надо выжить!», он снял с себя шлем и как можно глубже засунул его рога в драконьи огнедырки.
Получилась идеальная затычка.
Поэтому, когда Дракон захотел изрыгнуть огонь, давление у него в голове начало нарастать и в конце концов повысилось так сильно, что Зеленый Смерч взорвался.
Остатки огромного Дракона рассыпались по всей округе. Стоику и Беззубику еще повезло, что ни один кyсок не попал в них, хоть они и стояли очень близко к месту катаклизма.
