В ответ на появление кулябцев оппозиция немедленно восстановила собственный митинг на Шахидоне. В материале "Известий" приводится характерная деталь беседы с охранником митинга оппозиции: "Мы тоже отвечаем за порядок, – пояснил паренек, по виду студент. – Охраняем демократов. А там, – указал он в сторону площади Свободы, – коммунисты". Таким образом, перестроечное деление "демократ – коммунист" еще сохранялось в Таджикистане как рабочий язык описания происходящего.
Вскоре после начала митинга на Озоди депутаты Верховного Совета переменили свое решение и опять восстановили в должности Кенджаева. Обе стороны явно шли на обострение ситуации. При этом, по крайней мере в первые дни противостояния, с вооружением у обеих сторон наблюдались сложности. Поскольку милиция сохраняла нейтралитет, то заботиться о приобретении оружия пришлось самим.
Сторонники президента на площади Озоди получили автоматы от властей. 1 мая было объявлено о формировании "Национальной гвардии". Однако вскоре получили вооружение и оппозиционеры, которых поддержала часть силовиков. Действия оппозиционеров оказались решительнее и успешнее. 5 мая им удалось захватить телецентр, а также занять Президентский дворец. В разных районах города начались перестрелки между сторонниками правительства и оппозиции. При этом по захваченному телевидению помимо деклараций оппозиции передавалось отдельное обращение к русскоязычному населению с просьбой сохранять нейтралитет и заверениями, что мирным жителям ничего не угрожает. Оппозиция, в рядах которой заметную роль играла Исламская партия возрождения Таджикистана, по-прежнему стремилась не портить отношения с русскоязычными жителями.
7 мая президент Рахмон Набиев, укрывавшийся в здании Комитета национальной безопасности, сдался. Было подписано соглашение о создании коалиционного правительства, где важные должности, в том числе в силовых ведомствах, телерадиокомитете и МИД, перешли под контроль оппозиции, включая ИПВТ – лидер этой партии Давлат Усмон был назначен вице-премьером. Официально новый кабинет был назван Правительством национального примирения. Набиев фактически превращался в номинальную фигуру. Следует заметить, что фоном для происходившего стало падение режима Наджибуллы в Кабуле. Так что события выстраивались в достаточно тревожную линию. Впрочем, на тот момент слишком больших беспокойств в связи с этим еще не высказывалось. В материале Влад мира Скосырева в "Известиях" от 7 мая "Горькие плоды нетерпимости" приводятся слова первого заместителя командующего погранвойсками среднеазиатского пограничного округа генерала А. Мартовицкого: "Положение на границе спокойное. Представители моджахедов охотно идут на контакты с нашими офицерами".
10 мая в события в Таджикистане впервые вмешались подразделения 201-й дивизии. Впрочем, согласно объяснениям, появившимся в российских газетах, произошло это не по решению России, а стало результатом личной инициативы командиров. Кажется, действия военных не преследовали иных целей, кроме широко понимаемой самозащиты. Тогда представители отрядов "Народной Гвардии" с митинга на площади Шахидон (митинг на Озоди после успеха оппозиции был свернут) направились к Комитету национальной безопасности – многие из них были вооружены, в колонне двигался БТР (поводом к походу стало сообщение о том, что в КНБ находится Набиев). Дальнейшая последовательность событий не установлена – оппозиционеры утверждали, что из окон КНБ по колонне открыли огонь. Вскоре началась ответная стрельба. Тогда на помощь КНБ выдвинулись танки 201-й дивизии. Это привело к немедленной остановке перестрелки.
В материале спецкора "Известий" Валерия Якова "Хроника революции или переворота", опубликованном в газете 18 мая, утверждается, что решение принял командир дивизии полковник Виктор Заболотный, который действовал на основе соглашения, заключенного между офицерами КНБ и офицерским собранием дивизии (точнее, городского гарнизона Душанбе). В мае КНБ обратилось с просьбой о взаимной поддержке в случае угрозы членам семей офицерского состава к армейцам, а также к погранвойскам и местному МВД, однако МВД и пограничники отказались брать на себя такие обязательства. Когда началась стрельба, под угрозой оказался также и жилой дом КНБ, где проживали сотрудники комитета, и Заболотный выполнил свою часть обязательств.
Ответом на эти события стало заявление по телевидению главы ДПТ Шодмона Юсупа, которое в дальнейшем стало одним из главных аргументов в пользу антирусской настроенности таджикской оппозиции. Тогда, если верить Якову (а насколько можно понять, слова Юсупа передаются в изложении корреспондентов), он обвинил СНГ (дивизия на тот момент входила в состав ВС СНГ) во вмешательстве во внутренние дела Таджикистана, пригрозил обратиться к Ирану и Афганистану, а также сообщил, что русскоязычное население "фактически" оказывается "в заложниках". В некоторых других интерпретациях эти же слова звучат как "объявление русских заложниками". Позже Юсуп дополнительно выступал по ТВ и пытался объяснить, что не призывал к насилию и обещал защиту всем жителям республики. Впрочем, на тот момент в условиях стрельбы, а также всё большего перехода митингующих оппозиционеров на язык "борьбы за ислам" (например, на площади Шахидон после подписания Набиевым соглашения по созданию коалиционного правительства праздновалась "победа ислама") этого было достаточно для того, чтобы начать думать о бегстве (по утверждению того же Якова, душанбинский аэропорт в те дни оказался забит выезжающими, как правило, женщинами с детьми, русскими и русскоязычными).
После завершения митингов в Душанбе ситуация временно успокоилась, однако фактически связано это было с тем, что сторонники оппозиции и те, кто митинговал в поддержку президента, просто разъехались по тем областям, откуда они прибыли. Это относилось и к Национальной гвардии, точнее к тем людям, которые получили оружие на пропрезидентском митинге. Большая часть из них прибыла из Кулябской области, куда они отправились, забрав оружие с собой. Одним из организаторов митинга кулябцев в Душанбе был Сайгак Сафаров – он даже оказался захвачен оппозиционерами 7 мая в Душанбе, однако был вскоре отпущен. Теперь он быстро брал под контроль ситуацию в области. На следующем этапе развертывания событий в Таджикистане ему предстояло сыграть одну из решающих ролей.
Выдвижение на передний план таких фигур, как Сайгак Сафаров, особенно убедительно говорило о том, что ситуация вышла далеко за пределы прежней схемы, в которой ленинабадская номенклатура боролась за влияние с представителями других номенклатурных кланов и поддержавших их представителей национальной интеллигенции. Сафаров не имел никакого отношения к номенклатуре. Официально он много лет работал буфетчиком в Центральном парке города Душанбе. Неофициально же обладал серьезным авторитетом в криминальной среде республики после трех тюремных сроков (среди которых, согласно официальной информации, фигурировали угон автомобиля, наезд на пешехода и убийство в драке, общий же срок заключения составил 23 года). Вооруженные структуры Сайгака Сафарова вскоре начали устанавливать контроль над Кулябской областью, отказываясь подчиняться новому правительству. Официально всё оружие, которое попало в руки митингующих, должно было быть возвращено на склады. Об этом еще в мае был подписан указ Рахмона Набиева (это было частью договоренности с оппозицией), но выполнять указ никто не собирался, а ресурсов, чтобы обеспечить такое разоружение, у оппозиции тоже не было.
