Впрочем, осуществляемые спецназом задачи, судя по воспоминаниям Чубарова, в частности помощь полку 201-й дивизии в Курган-Тюбе по охране оружия и безопасности беженцев, показывают, что действия не могли осуществляться без согласования с Россией.
Описания действий спецназа во многом известны из воспоминаний самих спецназовцев. Поэтому к достоверности описываемого можно относиться с некоторой поправкой. Всё-таки полностью доверять их откровенности, а также их информированности о всех механизмах происходивших событий, по-видимому, не стоит. Можно тем не менее обратить внимание, что Чубаров называет Сафарова одной из главных опор их подразделений в Таджикистане.
В другом не менее известном интервью одного из офицеров спецназа 15-й бригады Александра Мусиенко утверждается, что узбекский ГРУ был непосредственно причастен к созданию той структуры, которая в дальнейшем станет общим названием для сил, противостоящих правительству в Душанбе и отрядам в Курган-Тюбе, а именно "Народного фронта Таджикистана", который возглавлял Сангак Сафаров.
"Наша группа работала в Курган-Тюбе, а когда основная часть вернулась назад, я остался в составе оперативной группы РУ ГШ Узбекистана. Чтобы как-то легализоваться, мы придумали название "Народный фронт Таджикистана" (НФТ). Главной нашей опорой стал уголовный авторитет Сангак Сафаров"
[70], – утверждает Мусиенко в интервью "Русскому репортеру".
Согласно более-менее официальной версии, впрочем, "Народный фронт Таджикистана", был создан 28 августа в Худжанде, а его создателем объявил себя отставленный после майских событий с поста спикера ВС Сафарали Кенджаев
[71]. Сафаров же, согласно этой версии, лишь одобрил идею его создания. Стоит отметить, что в сентябре термин "Народный фронт" по отношению к формированиям Сафарова в российской прессе почти не употреблялся. Во всяком случае в "Известиях", достаточно подробно освещавших конфликт, "Народный фронт" впервые упоминается лишь в декабре 1992 года, а до этого говорится о кулябском ополчении или гвардии: так или иначе ведущие боевые действия против правительства подразделения определяются просто по месту происхождения.
Можно обратить внимание, что в сентябрьских материалах "Известий" о событиях в Курган-Тюбе уже заметна определенная героизация Сайгака Сафарова. В уже упомянутом выше материале "Известий" "Заложники террора" он называется, в частности, "признанным лидером народного движения Куляба" и "народным вождем", приводятся его слова о борьбе против исламских фундаменталистов, поддерживаемых из-за границы. Впрочем, некоторые детали репортажей давали представление и о других особенностях Сафарова и методах, какими он действовал. Корреспонденты "Известий" приводят, в частности, такой эпизод: "И тут зазвонил телефон. Трубку передали Сайгаку, и он начал что-то кричать в нее на таджикском языке (…) Как выяснилось, звонил начальник Курган-Тюбинского областного УВД Ахмадов (…) В конце этого "дипломатического контакта" Сангак перешел на чистый русский язык и перечислил длинный ряд изощренных восточных пыток, которым он планирует в скором времени подвергнуть милицейского начальника и его приближенных. С тем и повесил трубку".
Сангак Сафаров с его серьезным уголовным прошлым не был исключением в собиравшихся в Кулябе вооруженных формированиях. Скорее, учитывая роль Сафарова как организатора, уголовная среда стала одним из главных поставщиков командиров и бойцов в отряды Народного фронта. Такие его командиры, как Лангари Лангариев, Ибодулло Бойматов, Якуб Салимов, имели серьезные уголовные биографии и опыт участия в организации рэкета в конце 1980-х годов. Пожалуй, наиболее печальную известность приобрел Файзали Саидов – также бывший уголовник и командир Народного Фронта. Руководимые им отряды отличались особенной дезорганизованностью и массовой расправой над пленными оппозиционерами и мирными жителями. Но, вероятно, найти другую опору в Таджикистане узбекские и, по всей видимости, российские спецслужбы тогда не смогли.
Между тем, даже если допустить, что спецназ ГРУ уже действовал на стороне кулябцев по согласованию с Москвой, Россия не могла окончательно решить, что делать с 201-й дивизией. При этом разные силы конфликта, кажется, имели свои планы. 18 сентября дивизия взяла под охрану шоссе между Душанбе и Кулябом, а также между Кулябом и Курган-Тюбе, перевалы Шар-Шар и Чормагзак (во всяком случае, об этом сообщалось в российской прессе: см., в частности, "Коммерсант", 21.09.1992). Вместе с тем военнослужащим предоставили полномочия открывать огонь.
По-видимому, в это время речь шла уже не о таджикских солдатах, служащих в дивизии, а о подразделениях, прибывающих из России. В воспоминаниях Анатолия Адамишина, который с октября 1992 года в должности замминистра иностранных дел занимался таджикистанским вопросом, упоминается о пяти десантных батальонах, введенных к этому времени из России в Таджикистан
[72]. С конца сентября в Душанбе, судя по сообщениям "Известий", проходили протесты беженцев против ввода российских войск. Поводом для них стало наступление кулябцев, которые 27 сентября заняли Курган-Тюбе. Сложно сказать, как наступление кулябцев сочеталось с сообщением о том, что 201-я дивизия должна была перекрыть шоссе на Курган-Тюбе. Именно этим объяснялись протесты курган-тюбинских беженцев, хлынувших в столицу Таджикистана. Тем не менее Акбаршо Искандаров, исполняющий обязанности главы государства, настаивал на том, что 201-я дивизия – необходимый фактор стабильности в Таджикистане. Во время занятия Курган-Тюбе оказался убит бывший председатель Верховного Совета Кадриддин Аслонов. По одной из версий, он по приказу Сайгака Сафарова был повешен на памятнике Ленина на городской площади. По-видимому, так вспомнили о приписываемой ему роли в сносе памятника Ленину в Душанбе.
В воспоминаниях Егора Гайдара упоминается о его официальной поездке в Таджикистан. В частности, там говорится следующее: "Общий вывод после всех этих бесед: правительство Абдумалика Абдулладжанова ситуацию в стране не контролирует. Если не предпринять решительных действий, 201-я дивизия будет втянута в конфликт. В тот день, когда я был там, один из солдат-кулябцев угнал танк. Повел его на помощь своим. И такое уже не в первый раз. Необходимо срочное усиление дивизии и пограничников российским личным составом. Ясно, что развитие событий в ближайший месяц будет носить чисто силовой характер. Угроза для русскоязычного населения республики реальна. Прилетев в Москву, доложил ситуацию президенту. Договорились принять меры по усилению 201-й дивизии, с тем чтобы превратить ее из заложницы противостоящих сил в дееспособную боевую единицу, не допустить втягивания ее боевой техники в войну"
[73].
