У самой воды пришлось надеть противомоскитную куртку. Мельчайшие мошки и комары начали атаковать, когда я пробирался по траве в поисках места для установки палатки. Подходящая поляна нашлась возле речушки. Атаки насекомых ужесточились. Я обмахивался березовой веткой, но в результате слетелось еще больше кровососущих. Когда снял одежду, чтобы выкупаться в речке, тело тут же покрыли сотни черных точек, которые кусали, жалили, царапали. Отогнать их было невозможно, они тут же налетали снова. Я провел по руке, и ладонь покрылась черно-красной массой мошек, смешанных с кровью. Тайга. Как я мог оказаться так беспечен, что не озаботился приобретением репеллента заранее, отправляясь в сибирскую тайгу? Он был бы кстати! Меленькие назойливые мошки пролезали везде. Они были в носу, глазах, ушах.
Я кое-как сготовил ужин, но съесть его так и не смог. Стоило только приоткрыть сетчатый капюшон противомоскитной куртки, как пространство между телом и курткой мгновенно наполнялось жужжащей и кусающей армией. Забравшись в палатку, я выгнал полотенцем залетевших туда мошек и наглухо закрылся. Воздух вокруг палатки гудел и звенел от крыльев насекомых. Тело зудело и чесалось от укусов.
Чернореченская — Боготол — Мариинск
Насекомые активны вечером и ночью, а вот ранним утром они вялые и сонные. Тихо, чтобы не потревожить их, собрал палатку, уложил вещи в рюкзак и вышел на станцию Чернореченская. Мошка и комары жужжали у капюшона москитной куртки, но это ни в какое сравнение не шло со вчерашней атакой, от которой удалось укрыться только в палатке. По дороге на станцию встретился местный рыбак. Мошка его не беспокоила.
— Почему вас не кусают? — поинтересовался я у рыбака, подозревая, что местные жители обладают каким-то особенным секретом защиты от насекомых.
— Я только пришел, — загадочно улыбаясь, ответил рыбак.
Скорее всего, он использовал репеллент. Жужжащие спутники проводили меня до станции и исчезли. Железная дорога не в их власти.
К первой электричке на станцию стали стягиваться пассажиры, отправляющиеся на работу в Ачинск — крупный областной центр. Открыли вокзал и кассу, станция ожила. У перрона появилась ЭР9П, состоящая из четырех вагонов. Окна из тех же бытовых стеклопакетов, что устанавливают в современных домах. Неудачное решение. Электричка тронулась с рывком, и со стороны тамбура послышался звон разбитого стекла. Машинист затормозил и вышел в тамбур посмотреть, что произошло. В туалете было разбито окно. От рывка форточка раскрылась и с размаху расколотила стекло вдребезги.
В Ачинске многие пассажиры сошли. В салоне остались только старушки и рыбаки. Когда прибыли в Боготол, нужно было понять, как добираться дальше до Мариинска. Участок 130 километров без пригородного сообщения. Я выбирал между пассажирским поездом, автобусом и автостопом. Но сперва решил уточнить информацию в кассе.
Я уже подходил к кассе, чтобы спросить, каким поездом можно доехать до Мариинска, как меня опередила шустрая бабуся в повязанном на голову платке. «Электрички на Мариинск не ходят, — строго сообщила кассир, а затем доверительно добавила: — После четырех пойдет рабочая, но ее не объявляют. Ловите на станции, она синяя».
Мы отошли от кассы. Бабушка добиралась на электричках из Ачинска в Белгород через полстраны. В качестве проездного документа она использовала справку из органов социальной опеки, по которой получала бесплатный билет в кассе. По ее расчетам, вся дорога должна была занять не более десяти дней.
— Ночую где придется, — сообщила она. — Кто в дом пустит. При монастыре несколько раз ночевала. Иногда и на вокзале в зале ожидания приходится.
— Где же вы питаетесь? — поинтересовался я.
— Поезда мимо проходят. В вагонах есть кипяток. Подойду, попрошу. Обычно дают. Можно заварить чай или кашу.
Головной болью бабушки-путешественницы было большое количество сумок с вещами и провизией. Перетащить их зараз не представлялось возможным, и бабушка просила пассажиров помочь донести часть сумок. Дежурная по вокзалу возмущалась, когда бабуля отлучалась, оставив кучу сумок в зале ожидания.
— Значит, попутчики? — с радостной надеждой в голосе произнесла она.
— Значит, да! — взглянул я на гору бабушкиных сумок и направился осматривать Боготол.
В Боготоле столовая депо закрылась навсегда. Вместо нее напротив черного, как смола, паровоза-памятника заработала городская столовая. Она была недорогой, кормили вкусно, а пища была свежей. Куриная лапша только с плиты, еще с жирной пенкой. Посетителей было много. Я плотно позавтракал и наметил вернуться сюда еще раз. Требовалось укрытие от полуденной жары. Парк отдыха оказался полон мошкары, и находиться в нем было невозможно. Три женщины мели дорожки в парке. Их лица были защищены москитной сеткой, и от этого они походили на инопланетян.
До отправления поезда оставалось купить продукты и кое-что из снаряжения. Репеллент нашелся в ближайшей аптеке. Еще в Чернореченской в горелке закончился газ, и новый баллон пришлось поискать. В туристических и рыболовных магазинах в продаже были баллоны только цангового типа, или, как говорят в народе, дихлофосные. Они не подходили к моей горелке: нужен переходник. «И не найдете в нашей глуши, — говорили продавцы. — Везде только такие баллоны, других не бывает». Я смирился с тем, что газ смогу приобрести только в специализированном туристическом магазине в крупном городе. Ближайшим на моем маршруте был Новосибирск. А пока придется обойтись без горячего чая на привалах.
Когда я обедал в столовой, по телевизору передавали репортажи из Краснодара, Казани и Екатеринбурга. Эти города, несмотря на их удаленность друг от друга, накрыл ураган, затопивший улицы и дома. В эфире крутили кадры, как МЧС спасает жителей, плавая по улицам на лодках. Диктор закончил передачу фразой: «Шторм продолжает продвигаться на восток». Значит, мне навстречу. Это не обнадеживало, ведь предстояла палаточная ночевка в Мариинске.
Ближе к четырем часам на вокзале стали собираться пассажиры, которые надеялись уехать в Мариинск на рабочей электричке. Поговаривали, что электричка появляется на станции в 16:25, но поскольку она следует по служебному расписанию, известному только железнодорожникам, то может отправиться раньше. Небо заволокло хмурыми тучами.
Ливень хлынул неожиданно. Дождь был такой сильный, что зал ожидания наполнился барабанной дробью капели, колотившей по жестяной крыше вокзала. По водосточным желобам потекли струи воды. Асфальтовые дорожки превратились в одну сплошную лужу. Я подумал о том, как буду ночевать в палатке в такой ливень. Пассажиры в ожидании электрички вышли под козырек. За плотной завесой дождя были едва различимы силуэты товарных вагонов на путях станции. Вдруг у перрона возникла электричка. Она не подъехала, а именно возникла. Не было слышно ни гула двигателей, ни скрипа тормозов. Люди бросились из-под козырька к открытым дверям вагонов, несмотря на ливень. Я подхватил одну из бабушкиных сумок и побежал вслед за остальными к электричке.
