На Чулымской объявили конечную, и пассажиры потянулись на соседний перрон, на пересадку. Электричка Чулымская — Барабинск отправлялась через 20 минут. Как раз: сойти, перейти, занять места, устроиться. Курильщики успели выкурить по сигарете. Поехали. Поезд плавно скользил по «бархатному», бесстыковому пути. Такой путь получается путем сваривания рельсов в единую 800-метровую плеть. Движение поезда по нему практически бесшумно — нет привычного перестука колес. У такой железной дороги есть особенность: проложить ее можно только по бетонным шпалам. И если Забайкальская дорога до сих пор лежит на деревянных шпалах и поезда по такому пути грохочут на каждом стыке, то в Сибири почти все рельсы на «бетоне» и путь перешит на бесстыковой.
В Барабинск электричка прибыла на какой-то супервокзал. Может, он не был таким большим и важным, как новосибирский, но неестественно блестел и возвышался над ветхими деревянными домишками города. Рядом с вокзалом на постаменте стоял зеленый с белыми окантовками окон электровоз ЧС2-010. Десятый по счету электровоз этого типа, выпущенный заводом «Шкода» в Чехословакии.
В Барабинске мне предстояло провести ночь в палатке в ожидании утренней электрички на запад. На карте было обозначено большое озеро за чертой города. Я прошел километров пять через поселок, а когда подошел к озеру, меня ждало разочарование: местность оказалась непригодна для стоянки. Озеро окружала стена высоких камышей — к воде не подойти. Дорога, ведущая к озеру, представляла собой грязевое русло с частыми следами копыт. Запах у воды был сернистый и неприятный. Такие проколы иногда случаются, когда действуешь нахрапом, без тщательного планирования. А на планирование требуется время, которого порой просто нет. Поэтому желательно всегда иметь в запасе план Б.
Такой план у меня был: другое озеро в черте поселка, на противоположной стороне от железнодорожной линии. Горожане поведали, что в местной газете вышла статья, где писали о промышленном загрязнении озера. Теперь в нем никто не купается. Выбора у меня не было, уже темнело. Я твердо решил поискать место рядом с городским озером, тем более что его окружают перелески, удобные для стоянки.
— Это проблема нашего города: воды нет, негде искупаться, — сообщил парень, сидящий на автобусной остановке.
— Где у вас можно с палаткой встать? — спросил я.
— Попробуй за гаражами, у озера, — посоветовал он. — Только в озере не купайся: опасно!
Озеро действительно было не в лучшем виде и походило на первое. Но у этого был неоспоримый плюс: 15 минут пешком до вокзала. А значит, можно подольше поспать.
Пройдя вдоль озера, я нашел полянку между стеной камышей, окружавшей озеро плотным кольцом, и бетонным забором стадиона «Локомотив». В камышах был прорублен проход к воде и даже выстроен помост из досок и старых автомобильных шин. Неожиданно в воде, недалеко от берега, появился темный силуэт. Как это я сразу не заметил? В пяти метрах от меня, стоя в воде в резиновых сапогах, скрюченная старушка полоскала белье. Сквозь мутный слой бурой воды и зеленой тины белели не совсем белые простыни и пододеяльники. «Воды не хватает, — скрипучим голосом сетовала бабка. — Приходится в озере стираться».
Она собрала белье в охапку и двинулась по тропинке через поле вдоль озера. Я принялся раскладывать палатку, утешая себя тем, что хоть я и остался без душа, зато высплюсь и завтра быстро попаду на станцию. В окнах пятиэтажек за полем зажглись огни. Горожане, наверное, готовили ужин и принимали горячие ванны. В Новосибирске я все-таки нашел нужный газовый баллон и вспомнил, что у меня теперь есть огонь. Заварил горячий чай на горелке. Сладкий чай улучшил настроение, и я устроился на ночлег. Забрался в палатку, в спальный мешок. Снаружи доносились звонкие удары по волейбольному мячу. Команда на стадионе «Локомотив» заигралась допоздна. Игрокам было невдомек, что за забором спит человек, которому в 4:30 вставать на электричку.
Барабинск — Татарская — Омск
Когда я расстегнул молнию палатки, в нос ударил запах горелого торфа. Солнечный круг поднимался над озером, и, пользуясь этим, я поспешил разложить тент палатки для просушки.
На вокзале термометр показывал +21 °C. Это предвещало жару днем. Электричка до Татарской шла с редкими остановками. По громкой связи предупреждали, что следующая остановка по требованию. И если никто не изъявлял желания сойти, поезд даже не притормаживал у станции — проносился на полном ходу, дав свисток. За окном мелькали однообразные болота в камышах и смешанный лес сибирской тайги.
В Татарской первое, что бросилось в глаза, — междугородние такси. Они заменяют отмененные пригородные поезда и редкие междугородние автобусы. Диспетчер озвучивает стоимость автомобиля до пункта назначения. Дело пассажира — найти попутчиков и разделить с ними плату за проезд. Стоимость проезда напрямую зависит от умения договариваться. Маршрутные «газели» по городу — тоже частные. Это сразу заметно по разношерстности микроавтобусов. У каждой «газели» на переднем правом крыле надпись: «Вас обслуживает индивидуальный предприниматель такой-то». Бизнесмен, он же механик-водитель и кассир в одном лице, старается украсить свой автомобиль по-особенному. Кто шторки с кисточками на окна повесит, кто стекла зеркальной пленкой заклеит, чтобы солнце не жарило, а кто и сиденья красным плюшем обтянет: все для пассажиров!
Дневную паузу в стыках электричек я использовал для хозяйственных нужд. Пока не была решена проблема с запотеванием внутренней поверхности тента палатки, после каждой ночевки приходилось его просушивать. Первые электрички обычно отправляются рано, в интервале с пяти до семи утра. Просыпаться приходится за два часа до отправления. Час на сборы и завтрак, час — дойти до станции и взять билет. Подъем в четыре-пять утра. В эти часы солнце неактивно, и просушить тент не удается. А вот использовать дневную паузу в ожидании следующей электрички для сушки тента — хороший выход. Конденсат на внутренней поверхности тента — побочный эффект от дыхания в палатке ночью. Сама палатка зимняя, и вентиляционных окон в ней не предусмотрено. Я пробовал не закрывать входную молнию тента и откидывать входную часть. Результат тот же: утром поверхность тента в росе.
Для просушки сгодились гимнастические брусья во дворе одной из пятиэтажек. Пока палатка сохла, я разложил на лавке у подъезда газовую горелку и сготовил суп. Получился городской туризм с палаткой и приготовлением пищи на огне во дворе жилого дома. Жильцы, проходившие мимо, косились то на меня, то на ярко-оранжевый тент палатки, который стремительно высыхал под палящими лучами солнца. Как только капельки воды окончательно испарились с тента, я снялся с места, чтобы обследовать город.
Электричка от Татарской до Омска была «ягодной». На каждой станции подсаживались собиратели ягод. В лесу поспела земляника. Омичи и сельские жители кинулись на земляничные места. По перронам и платформам тащили ведра и корзины, накрытые марлей. Задирая обгоревшие носы, наперебой спорили, кто больше ягодных мест знает и у кого «улов» больше. Земляника в основном идет на продажу: кто сдает приемщикам на колхозный рынок, а кто и сам продает в городе.
