В экономическом классе — табличка «Данный самолет оборудован системой доступа к интернету и мобильной связи на борту». Но на взлете просят отключить электронику. Этого требуют правила. Взлетели, поели — можно и отдохнуть. Впереди восемь часов полета. У каждого места индивидуальный развлекательный комплекс: монитор, разъем для наушников, USB-порт для подзарядки телефона и считыватель банковской карты. Все это позволяет в полете скоротать время. На выбор предлагаются фильмы, аудиокниги, игры и карта с маршрутом полета, где в режиме реального времени можно отслеживать перемещение самолета.
Владивосток. Прибытие
На выходе из аэропорта меня сразу облепили таксисты и распространители экскурсий. По неизвестной причине ко мне всегда пристают продавцы услуг и всякой всячины. Это странно, потому что нужно мне подобное очень нечасто. И уж точно я никогда не поддавался такому напору в аэропорту. Неужели трудно понять, что я не их клиент? Таксисты продолжали виться вокруг, как назойливые мухи, до тех пор, пока я не покинул здание аэропорта. Опытные «таксеры» могут отличить человека, которому нужен «мотор», от простого прохожего.
Аэропорт Кневичи расположен в 40 километрах от Владивостока. Добраться до города можно на такси (1000–1200 рублей), аэроэкспрессе (350 рублей) или автобусе (110 рублей). Я выбрал нестандартный путь. Опросив служащих аэропорта, построил оптимальный маршрут: доехать до города Артём на местном автобусе, а там пересесть на электричку «Аэроэкспресс». Ее стоимость до Владивостока 80 рублей. Любопытно, что пассажир, садящийся на тот же самый поезд в аэропорту, за пятикилометровый участок от станции Кневичи до Артёма заплатит дополнительные 270 рублей, что составляет 54 рубля за километр. Что поделаешь, издержки статуса аэропорта — рекордная стоимость километра пути.
Среди проржавленных и покосившихся заборов старых, уже недействующих промышленных предприятий вокзал станции Артём выглядит космодромом. Слишком велик контраст. Зеркальные окна, новые турникеты, аппарат для просвечивания багажа и четырехэтажный переход через пути с зеркальным лифтом.
В кассе я взял билет. Стоимость проезда до Владивостока на обычной электричке, идущей со всеми остановками, — 70 рублей. Экспресс на 10 рублей дороже. Кассирша пожаловалась на массовую отмену электричек с марта 2015 года — оставили только утренние и вечерние рейсы.
Поднялся на четвертый этаж перехода. Из станционного репродуктора поминутно звучали объявления. Это было не воспроизведение записи, как обычно делается на станциях и в поездах. Дежурная читала объявления вживую. Одни и те же сообщения каждый раз звучали по-разному. Давали объявления самого различного толка. О том, чтобы не перегружали лифт, так как в застрявшем лифте можно дождаться только механика, а не своего поезда. И о том, чтобы пассажиры не находились на платформе в наушниках, чтобы не пропустить объявления об изменении пути отправления. Было и объявление, призывающее пассажиров активнее участвовать в анкетировании для улучшения качества работы вокзала.
Неподалеку от платформы местные жители ремонтировали старый японский автомобиль. Хмурые пассажиры, чтобы занять себя в ожидании поезда, неотрывно наблюдали за процессом. Подошла красная «аэроэкспрессовская» электричка, абсолютно пустая. Переплачивать за пять километров пути желающих не нашлось.
В электричке две девушки в темно-синей форме проверяли билеты. На шее у каждой висел мобильный билетный аппарат. Если билета нет — можно приобрести у контролеров. Цена такая же, как в кассе, без дополнительного сбора за оформление. Поезд несся вдоль залива, были видны пляжи и яхты. Впереди виднелся Владивосток. Панельные девятиэтажки раскиданы по сопкам и низинам в хаотичном порядке. Верхние этажи домов окутаны туманом. Мистическая картина! Дополняла пейзаж петляющая нитка железной дороги, которая плясала и извивалась на подъемах, спусках и виадуках.
В вагоне появился торговец с двумя хозяйственными сумками. В одной — термос с кипятком, в другой — лапша быстрого приготовления. Среди пассажиров желающих перекусить было достаточно. Торговец заваривал брикет лапши кипятком в глубокой пластиковой тарелке. Знатоки перед покупкой внимательно рассматривали упаковку. Этот продукт производится как в России, так и в Корее. Корейский ценится больше: вкус другой, более ароматные специи.
На улицах Владивостока везде, где только можно, припаркованы праворульные японские автомобили. Город ими просто заполонен. Доступность машин во Владивостоке выше, чем в других городах России. Это объясняется близостью японского рынка. После повышения пошлины на ввоз в Россию бывших в употреблении автомобилей завозить их из Японии стало невыгодно. Но предприимчивые владивостокцы нашли выход. Перед ввозом в страну машину разбирают на части, а кузов режут на куски. Потом их провозят как автозапчасти, без пошлины. По привозе кузов сваривают из частей и автомобиль собирают обратно. Полученное таким способом средство передвижения называют «конструктор» или «распил». У этого подхода есть и обратная сторона. «Распил» при попадании в серьезное ДТП рассыпается буквально на части. Это очень опасно. Из-за такой особенности автотранспорта приморские власти хотели даже ввести дополнительное ограничение скорости на дорогах. Но пока не ввели, и автовладельцы лихо гоняют по улицам на дешевых и доступных «распилах».
Владивосток. По сопкам в тумане
По приезде во Владивосток первым делом я заселился в хостел. Он располагался недалеко от железнодорожного вокзала — дорогу перейти. Автомобильное движение в центре плотное, в два ряда. Переходов мало, и пересечение автодорог представляет настоящую проблему для пешехода. Почти всегда я перебегал дорогу в плотном потоке машин.
Владивосток стоит на сопках. Бывает так, что идешь по тротуару на уровне окон седьмого этажа. Туман такой плотный, что на одной из сопок я даже сбился с пути. Выяснилось, что ходил по кругу. Бодрый ветер вырывал клочья тумана откуда-то снизу, из распадка. Меленькие капельки воды летели вертикально, снизу вверх. Вершина сопки потонула в молочном облаке тумана. Многоэтажки жилого комплекса «Орлиное гнездо», находящиеся в тридцати шагах, были едва различимы в белых клубах. Сквозь полупрозрачную пелену просматривались только силуэты зданий.
У смотровой площадки я остановился, чтобы сфотографировать верхнюю станцию фуникулера. В дымке едва различались буквы на фронтоне «ФУНИ…». Только я успел прицелиться и поймать композицию, как ко мне подошел долговязый мужчина.
— Давай я тебя сфотографирую, — предложил он.
— Спасибо, но мне не надо. С чего вы взяли, что я хочу фотографироваться? — удивился я.
— Я здесь в институте недалеко работаю. В ДВФУ. Иду с работы, смотрю — ты фотографируешь. Решил предложить помощь.
