– Ну-ка, парни, быстрее переверните бочки, – скомандовал бригадир, изучив понесенный ущерб, – пока из них все вино не вытекло.
Две давших течь бочки быстро переставили так, чтобы пострадавшая часть оказалась вверху, и отодвинули в сторонку, собираясь временно залатать. Третья бочка была совершенно целой, но вот четвертая не избежала последствий падения.
Четвертая бочка даже внешне отличалась от всех остальных, и Броутон пометил ее в блокноте как не относившуюся к грузу, предназначенному для фирмы «Нортон и Бэнкс». Она была крепче и более добротно сделана, выкрашена под цвет светлого дуба и покрыта лаком. Кроме того, сразу стало очевидно, что перевозили в ней не вино, потому что первым делом бросилась в глаза кучка опилок, высыпавшаяся из трещины.
– Странно выглядит это бочка. Вы когда-нибудь видели похожую? – обратился Броутон к бригадиру и мастеру погрузочно-разгрузочных работ «ОКП» Харкнессу. Тот вовремя оттащил клерка в сторону от опасного места при падении груза. Это был высокий мужчина крепкого телосложения с четко очерченными скулами, с квадратным подбородком и песочного оттенка усами. Броутон знал его уже довольно давно и ценил как человека неглупого и умелого, хорошо справлявшегося со своей работой.
– Никогда не видал ничего похожего, – ответил Харкнесс. – Скажу вам больше, сэр: эту тару будто бы нарочно сработали так, чтобы она выдержала самое неаккуратное обращение.
– Похоже на то. Откатите ее в сторону и переверните стоймя, чтобы стало видно, серьезны ли повреждения.
Харкнесс уперся в бочку и не без труда перекатил ее ближе к борту судна, где она уже не могла помешать разгрузке, но стоило попытаться поставить бочку вертикально, как выяснилось, что одному ему не справиться.
– Видать, внутри не только опилки, – сказал он. – Тяжелее бочки мне не встречалось. Сдается, что это из-за ее непомерной тяжести нарушилось равновесие всей связки, и та сорвалась со строп.
Харкнесс подозвал помощника, чтобы вместе с ним привести бочку в стоячее положение. Затем Броутон попросил бригадира временно заняться подсчетами, пока он сам задержится на некоторое время для осмотра трещины.
Пока он шел несколько ярдов, возвращаясь к мастеру, его взгляд упал на горсть высыпавшихся опилок, и внимание привлек блеснувший среди них предмет. Можно только представить его изумление: это был соверен!
Броутон украдкой посмотрел по сторонам. Из всех присутствовавших при разгрузке людей только Харкнесс заметил его находку.
– Поройтесь в этой кучке еще, сэр, – сказал бригадир, ошеломленный не меньше, чем молодой клерк. – Вдруг там сыщутся другие.
Броутон просеял опилки сквозь пальцы, и его изумление только возросло, когда посреди относительно небольшой горки действительно обнаружились еще два соверена. Он все еще в недоумении рассматривал три золотых монеты у себя на ладони, как вдруг услышал сдавленное восклицание Харкнесса, склонившегося и что-то доставшего из щели между досок в полу трюма.
– А вот еще, будь я проклят! – негромко произнес бригадир. – И еще!
Он опять наклонился и поднял очередную монету рядом с местом, где стояла бочка.
– Чтоб мне провалиться! Мы с вами, похоже, напали на золотую жилу.
Броутон сунул пять соверенов в карман, и они с Харкнессом продолжили незаметно для всех осматривать дощатое дно трюма. Но после самых тщательных поисков других монет не обнаружили.
– Вы не могли обронить их сами, когда я оттаскивал вас в сторону? – спросил Харкнесс.
– Я? Нет. Как ни хотелось бы, но никогда не доводилось носить при себе золота.
– Значит, они принадлежали кому-то из моих парней. Быть может, Питерсу или Уилсону. Оба спрыгнули точно сюда.
– Это маловероятно. Молчите пока. Я уверен, что монеты выпали из бочки.
– Из бочки? Но кто кладет соверены в бочки для перевозки, сэр?
– Вы правы – никто. Готов согласиться. Но тогда как они оказались в кучке опилок, высыпавшихся из нее?
– Это верно, – задумчиво вымолвил Харкнесс. – Вот что я вам скажу, мистер Броутон. Только дайте команду, сэр, и я чуть расширю щель, чтобы мы смогли заглянуть внутрь.
Клерк понимал, что это было несколько против правил их фирмы, но возбужденное до крайности любопытство заставило его поколебаться.
– Я не оставлю ни одной отметины, которую потом нельзя будет списать как результат падения, – продолжил искуситель, и Броутон сдался.
– Да, думаю, нам надо все выяснить, – сказал он. – Это золото может оказаться краденым, и возникнет необходимость в расследовании.
Мастер улыбнулся, ненадолго ушел и вернулся с молотком и зубилом. Возникшая трещина полностью отделила кусок доски от остальной ее части, но этот обломок удерживался одним из металлических обручей. Именно его Харкнесс не без труда приподнял чуть выше, тем самым увеличив разлом. Пока он делал это, из бочки снова просыпались опилки, и вместе с ними выпали еще несколько соверенов, раскатившихся по доскам трюма.
В это время внимание всех остальных грузчиков было полностью поглощено процессом подъема очередных четырех бочек из люка, после случившегося инцидента нервы у них были напряжены, и они целиком сосредоточились на работе. Поэтому никто не смотрел по сторонам и не видел, что происходит в углу трюма, где Броутон с Харкнессом без помех собрали раскатившиеся монеты. Из бочки выпали еще шесть соверенов, и клерк добавил их к пяти найденным ранее. Не обнаружив больше монет, они вернулись к бочке заинтригованные.
– Приоткройте щель еще немного, – сказал Броутон. – Что вы обо всем этом думаете?
– Будь я проклят, если знаю, что и думать! Ума не приложу, – ответил бригадир. – Но ясно одно. Нам с вами попалось что-то очень странное. Ну-ка, подержите мою кепку под трещиной, а я еще расшатаю отломанный кусок доски.
С помощью молотка и зубила он приподнял сломанную доску еще выше, и отверстие увеличилось до шести дюймов в высоту и до четырех дюймов в ширину. Кепка наполовину заполнилась просыпавшимися опилками, а клерк добавил еще немного, очистив края треснувшего дерева. Потом он положил кепку поверх бочки, и мужчины с нетерпением принялись рыться в опилках.
– Господи Иисусе и Пресвятая Дева Мария, – возбужденно прошептал Харкнесс. – Да здесь полно золота!
И в самом деле могло сложиться такое впечатление, потому что они вынули из кепки еще семь соверенов.
– Пока всего восемнадцать, – подытожил Броутон не менее взволнованно, убирая монеты в карман, где уже лежали остальные. – Если ими набита вся бочка, то этот груз стоит тысячи фунтов.
Они стояли и не сводили глаз с обычной на первый взгляд бочки, которую отличали от остальных только особая крепость конструкции и тщательность отделки. Неужели под этой не особенно броской упаковкой и впрямь могло таиться то, что представлялось им целым состоянием? Затем Харкнесс присел на корточки и заглянул внутрь бочки сквозь расширившееся отверстие, но тут же вскочил на ноги, прошептав невнятное ругательство.
