Бернли поговорил с таможенниками, с рабочими, занимавшимися разгрузкой багажа, и с чиновниками управления пассажирского порта. Новой информации нигде получить не удалось.
Что ж, вероятно, не избежать поездки в Глазго, – подумал он и, зайдя в почтовое отделение рядом с гаванью, отправил телеграмму: «Генри Гордону. Глазго, Сошихолл-стрит, Энгус-лейн, дом 327. Не могли бы вы принять меня, если буду у вас завтра утром? Ответ направить инспектору Бернли в Скотленд-Ярд».
Покончив с этим, он дошел до станции, чтобы ближайшим поездом уехать в Лондон.
В здании Нового Скотленд-Ярда он пространно побеседовал с шефом, рассказав о результатах совместной деятельности с Сюрте, а также обо всех событиях последних двух дней. И обосновал необходимость поездки в Глазго, если мистер Гордон согласится встретиться с ним. Домой он попал всего на час для краткого отдыха, но уже к десяти вновь вернулся на работу, где нашел ответную телеграмму Генри Гордона: «Готов увидеться в назначенное время».
Очень хорошо, подумал Беррнли, вызвал такси до вокзала Юстон, где успел на отходивший в 23.50 экспресс на север. Он всегда прекрасно спал в поезде, но на сей раз превзошел самого себя, поскольку проснулся только от стука проводника в дверь купе за полчаса до прибытия в Глазго.
Ванна и плотный завтрак в отеле «Сентрал» освежили его и придали энергии для намеченной встречи на Энгус-лейн рядом с Сошихолл-стрит. Казалось, часы на всех башнях Глазго одновременно отбивали десять часов, когда он толкнул дверь конторы в доме 327, рядом с которой красовалась вывеска: «Мистер Генри Гордон. Оптовая торговля чаем». Хозяин фирмы ожидал Бернли, и гостя немедленно провели в кабинет.
– Доброе утро, сэр, – начал Бернли, когда мистер Гордон – рослый мужчина с небольшими светлыми бакенбардами и проницательными голубыми глазами – поднялся навстречу из-за стола. – Я, инспектор Скотленд-Ярда, попросил вас о встрече в надежде на помощь в важном расследовании, которым в данный момент занимаюсь.
Мистер Гордон наклоном головы показал готовность выслушать его, но все же спросил:
– Какой конкретно помощи вы от меня ожидаете?
– Необходимо, чтобы вы ответили на несколько моих вопросов, если не возражаете.
– С удовольствием удовлетворю ваше любопытство, насколько это в моих силах.
– Спасибо. По моим сведениям, вы недавно посетили Париж?
– Да, ваша информация верна.
– Останавливались в отеле «Континенталь», не так ли?
– Да, это тоже соответствует действительности.
– В какой из дней вы покинули Париж, чтобы вернуться в Великобританию?
– В воскресенье двадцать восьмого марта. Это я точно помню.
– Если не ошибаюсь, вас довезли до Северного вокзала предоставленным отелем автобусом?
– Да, так и было.
– А теперь, мистер Гордон, не могли бы припомнить других людей, которые ехали с вами в том автобусе, если попутчики вообще были?
Чаеторговец ответил не сразу.
– Я не обратил особого внимания. Не уверен, что смогу вам их описать.
– По моей информации, сэр, тем автобусом до вокзала ехали трое. Конечно, вы сами. А одним из двух других мужчин был тот, кто меня очень интересует. Мне сообщили, что вы даже вступали с ним в разговор или, по крайней мере, обменялись репликами, когда выходили из автобуса у вокзала. Это вам ни о чем не напоминает?
Мистер Гордон выразительно кивнул в знак согласия.
– Вам обо всем сообщили верно. Я теперь вспомнил суть дела и тех мужчин тоже. Один из них – низкорослый, плотного сложения, гладко выбритый господин в преклонных годах. Другой выглядел намного моложе, с черной бородкой клинышком и, пожалуй, излишне броско одетый. Оба французы, как я понял, но чернобородый молодой человек прекрасно говорил по-английски. Именно он вызывает ваш интерес?
Бернли лишь молча протянул ему фотографию Феликса.
– Это тот мужчина?
– Да, он самый. Теперь я припоминаю его.
– Он ехал с вами вместе до самого Лондона?
– Нет, но он добрался до Лондона, потому что я заметил его потом еще дважды. В первый раз на пароме, а во второй – уже на вокзале Чаринг-Кросс.
Наконец Бернли слышал нечто определенное, мысленно похвалил себя, радуясь, что не стал откладывать визита в Шотландию.
– Он путешествовал один?
– Насколько я помню, да. По крайней мере, из отеля он ехал в одиночестве.
– И он ни с кем не встречался по пути?
– На пароме я видел, как он разговаривал с дамой, но ехали они вместе или случайно познакомились, сказать не могу.
– А в Лондоне дама все еще сопровождала его?
– Там я ее не видел. Когда я уезжал от вокзала, он беседовал на платформе с каким-то другим мужчиной. Это был высокий молодой человек, темноволосый, довольно привлекательной наружности.
– Вы бы узнали его, если б встретили снова?
– Думаю, что да. Я успел хорошо рассмотреть его лицо.
– Был бы признателен за более подробное описание его внешности.
– Ростом примерно пять футов и одиннадцать дюймов, если не все шесть футов, худощавый, но при этом атлетического телосложения, лицо выбрито, исключая небольшие черные усики, и он тоже напоминал француза. Одет был во что-то темное, в коричневом плаще поверх костюма. Мне показалось, что он приехал встречать вашего друга, но почему у меня сложилось такое впечатление, точно объяснить не смогу.
– Теперь о той даме, мистер Гордон. Вы не могли бы описать и ее тоже?
– Нет, боюсь, что не сумею. Она сидела позади него, и ее лица я не разглядел.
– А как она была одета?
– В шубку из красно-коричневого меха. Думаю, в соболью, хотя в таких вещах я разбираюсь плохо.
– А ее шляпа? Вам не бросились в глаза какие-то особенные детали ее головного убора?
– Нет, ничего необычного.
– Например, не была ли она широкополой?
– Широкополой? Этого я не заметил. Но вполне возможно.
– Там, где они сидели, было ветрено?
– В тот день ветер гулял повсюду. Переправа проходила при сильном волнении моря.
– Значит, у леди могли возникнуть сложности, чтобы удержать шляпу на голове?
– Весьма вероятно, – согласился мистер Гордон несколько суховатым и недоумевающим тоном, – хотя вы с таким же основанием можете строить догадки по этому поводу, как и я сам.
Бернли улыбнулся.
– Не удивляйтесь. Мы в Скотленд-Ярде порой действительно стремимся прояснить самые странные вещи, – сказал он. – А мне лишь остается поблагодарить вас, мистер Гордон, за любезную помощь и готовность оказать нам содействие.
