Клиффорду прежде даже в голову не приходила столь жутковатая картина, и мысль о том, что она может оказаться правдивой, заставила его поежиться от дискомфорта. Если даже самый сильный аргумент в пользу Феликса опровергался с такой легкостью, то перспективы на оправдание их клиента начинали выглядеть совершенно безнадежными. Но вслух он предпочел всего этого не высказывать.
– Если вы не сможете обеспечить улик, подкрепляющих избранную нами стратегию защиты, – произнес он, – то нам придется срочно искать ей замену.
– Я вполне способен найти все, что вам требуется, сэр, – отвечал сыщик. – Хотел лишь еще раз подчеркнуть, насколько в этом деле все сложнее, чем выглядит на первый взгляд. Значит, я пересекаю пролив сегодня и надеюсь уже скоро сообщить вам хорошие новости.
– Спасибо, мы тоже всем сердцем на это надеемся.
Они пожали друг другу руки, и Ла Туш удалился. Тем же вечером с вокзала Чаринг-Кросс он выехал в сторону Парижа.
Глава 25
Разочарование
Путешественник с большим опытом, Ла Туш, как правило, отлично высыпался во время ночных поездок по железным дорогам. Но не всегда. Порой случалось, что монотонное покачивание вагона и стук колес не убаюкивали его, а, наоборот, стимулировали работу мозга. И нередко, когда он лежал на полке спального вагона экспресса дальнего следования, в голове зарождались самые блестящие идеи. Вот и этой ночью он пристроился на полке в купе первого класса поезда Кале – Париж, и хотя со стороны могло показаться, что этот человек вял и расслаблен, его ум напряженно трудился, всесторонне рассматривая стоявшую перед Ла Тушем нелегкую задачу.
Задачей номер один в его программе являлась новая проверка алиби Буарака. Ему было известно все, что предприняла полиция, и он решил начать с повторения расследования, проведенного Лефаржем. Хотя в данный момент он еще не видел, в чем искать ошибку, возможно, допущенную детективом Сюрте, и питал надежду натолкнуться по ходу дела на улику, мимо которой прошел предшественник.
Пока же не стоило даже задумываться о правильности порядка своих действий, поскольку проверить алиби Буарака в первую очередь его попросили клиенты. Но потом ему предоставлялась полная свобода выбора методов и способов ведения следствия в соответствии с собственными критериями и опытом.
Ла Туш вновь мысленно обратился к тому, что считал важнейшим фактом в этом случае, – к обнаружению трупа в бочке. Он начал методично отделять четко установленные детали от домыслов и предположений. Прежде всего: тело находилось внутри бочки, когда ее доставили к пристани Святой Екатерины. Далее: его не могли уложить в бочку во время перевозки от товарной станции на рю Кардине до лондонской гавани. Здесь существовала полная ясность. Зато при рассмотрении всех остальных перемещений бочки открывался широкий простор для догадок и фантазий. Предполагалось, что с Северного вокзала ее доставили до рю Кардине на гужевой повозке. На чем основывалось предположение? На трех фактах. Во-первых, бочку увезли с Северного вокзала на повозке с запряженной в нее лошадью. Во-вторых, она подобным же образом оказалась на рю Кардине. В-третьих, именно такое транспортное средство находилось бы в пути ровно столько времени, сколько на самом деле занял переезд. Вывод казался логичным, но все же… Ему приходилось напоминать себе, что им противостоял человек незаурядных способностей, кем бы он ни был. А не могло ли все обстоять иначе? На телеге бочку сначала доставили в некий расположенный поблизости дом или сарай, где внутрь уложили тело. Затем ее на более быстроходном грузовом автомобиле перевезли в дом или сарай рядом с товарной станцией и вновь переставили на другую гужевую повозку. Да, вариант казался не самым правдоподобным, но ведь ничто и не было достоверно установлено, как того хотелось бы сыщику. Ему необходимо разыскать кучера, привезшего бочку на товарную станцию. Тогда он точно выяснит, где в бочку поместили труп, а значит, и место совершения убийства – Лондон или Париж.
Отметил Ла Туш и другой важнейший аспект дела. Письма, фигурировавшие в деле (а их насчитывалось несколько), могли быть или подделаны, или нет. В случае подделки никто не смог бы сразу определить, чья это работа. Но имелось в наличии письмо, не являвшееся подделкой. Послание, полученное Феликсом, если верить его показаниям, от Ле Готье, отпечатали на машинке, которую можно идентифицировать. И едва ли большой погрешностью против истины было бы умозаключение, что человек, напечатавший письмо, и есть убийца. Найди машинку, и велика вероятность выйти через нее непосредственно на преступника.
И еще одно, продолжал размышлять Ла Туш. Если Буарак виновен, не выдаст ли он себя каким-нибудь опрометчивым поступком? Детектив припоминал один случай за другим из своей прошлой практики, когда виновный в преступлении человек уже по прошествии длительного времени делал нечто уличавшее его или возвращался на место преступного деяния, о котором вроде бы не мог знать. Сколько негодяев попали за решетку, поплатившись за собственные ошибки! Не стоило ли взять и Буарака под наблюдение? Ла Туш, взвесив за и против, решил в итоге вызвать во Францию пару своих агентов и поставить перед ними эту задачу.
Так он определил для себя четыре направления при ведении расследования, из которых первые три должны непременно привести к необходимым достоверным результатам. И когда поезд замедлил ход, въехав в пределы французской столицы, у него было ощущение, что он имеет четкий план своей будущей работы.
Затем начался период монотонных и почти бессмысленных трудов. Ла Туш проявил все свое умение, тщательность, упорство, но итогом его долгой и кропотливой деятельности стало лишь окончательное подтверждение правдивости показаний Буарака.
Начал он с официанта в Шарантоне. Подойдя к теме беседы крайне осторожно, Ла Туш нарисовал перед ним полную живых деталей картину – невиновного человека арестовали по ложному обвинению в убийстве, постепенно вызывая в собеседнике искреннее сочувствие к несчастному. Затем он принялся играть на корыстолюбии, пообещав щедрое вознаграждение за информацию, способную спасти его клиента, и унял любые тревоги, заверив, что ни единое слово из заявления ни при каких обстоятельствах не будет использовано во вред информатору. Официант, производивший впечатление уравновешенного и честного человека, был с сыщиком откровенен, с готовностью отвечал на любые вопросы Ла Туша, твердо держался тех же показаний, какие дал прежде Лефаржу, за исключением одной детали. Мсье Буарак – сразу же опознанный по фотографии – обедал в кафе примерно в половине второго, сделав телефонные звонки в два разных места. Официант признался, что слышал номера, которые тот заказывал. Но, как и раньше, он не был уверен относительно дня недели, склоняясь к мысли, что дело было в понедельник, а не во вторник, хотя допускал вероятность ошибки. Своей линии собеседник держался твердо, и Ла Туш понял: этот человек говорит правду.
Но, повторив в целом то же, что он сообщил Лефаржу, официант добавил одну подробность, которая могла быть важной. На вопрос, запомнил ли он заказанные телефонные номера, работник кафе сказал, что у него остались в памяти последние две цифры одного из них: 45. А запомнились они ему по той простой причине, что совпадали с телефонным кодом самого кафе – «Шарантон-45». Однако вспомнить номер целиком или телефонную станцию, куда последовал вызов, он не сумел. Официант и с Лефаржем собирался поделиться этими сведениями, но визит детектива из самого Сюрте вскружил ему голову, и он забыл на время о цифрах, поняв свою оплошность лишь позднее.
