Большую часть той ночи я провел в кабинете, вырабатывая план действий. Прежде всего следовало позаботиться о бочке. Ее мне прислали от Дюпьера, и необходимо было вернуть им такую же пустую, чтобы не выдать себя. Но где взять еще одну?
Скоро мне стало ясно, что существует только одна возможность получить такую же бочку для безопасного возврата. Надо было заказать подобную статуэтку и надеяться, что ее упакуют и пришлют точно так же. Но по очевидным причинам я никак не мог сделать новый заказ сам. И тогда родился замысел написать письмо от имени несуществующего заказчика, поручив доставить скульптуру в багажное отделение одного из вокзалов, где и хранить до выдачи персоне, которая предъявит свои права на нее. Так я смог бы получить бочку, не выдав своего подлинного имени.
Однако этот план меня не удовлетворил. Оставалась опасность, что полиции удастся отследить мои перемещения. Я снова все тщательно обдумал и понял, что если закажу статуэтку от имени Феликса, то мои проблемы окажутся решены разом. Ему придется встретить бочку, которую отправлю ему я, и он не сможет потом отрицать сделанный им же заказ. Но вот только мне нельзя было указывать имени и правильного адреса Феликса, поскольку в таком случае он получил бы обе бочки сразу, а моим задачам это никак не соответствовало. И в итоге родилась известная вам схема. Убедившись предварительно в наличии похожей скульптуры, я написал письмо с заказом, подделав почерк Феликса и дав его фальшивый адрес. В понедельник вечером подбросил письмо в почтовый ящик фирмы «Дюпьер и Си», во вторник утром позвонил им, уточнив, каким маршрутом последует бочка, чтобы самому встретить ее в Лондоне и укрыть в сарае. Впрочем, это вы смогли выяснить, насколько мне известно.
– Минуточку, пожалуйста, – вмешался Ла Туш. – Вы излагаете все чересчур быстро. Я не понимаю отдельных деталей. Вы сказали, что, убедившись в наличии похожей статуэтки, написали на нее фальшивый заказ, а потом оставили конверт с ним в почтовом ящике Дюпьера, так? Смысл этого поступка ускользает от меня.
– Ах, вы все-таки не сумели разобраться во всех нюансах дела, мой дорогой сыщик! Тогда объясню. Я ведь подделал письмо с заказом, еще находясь в Париже. Но Дюпьеру следовало считать, что заказ был прислан из Лондона, иначе неизбежно могли возникнуть нежелательные для меня подозрения. Эту задачу мне не составило труда решить. Я наклеил на чистый конверт марку с письма, полученного ранее из Англии с лондонским гашением, дорисовав отсутствовавшую часть почтового штемпеля с помощью обычной свечной сажи. А в ночь с понедельника на вторник отправился в Гренель и опустил конверт в почтовый ящик фирмы Дюпьера. На следующее утро, получив его, они даже не заподозрили, что гашение на английской почтовой марке – частично подделано.
Хотя они оба понимали, что видят перед собой жестокого и циничного преступника, Ла Туш и Маллет поневоле оказались поражены хитроумной ловкостью трюка. Полицейские в один голос подтверждали, что заказ на скульптуру поступил во вторник из Лондона. А это означало: его могли отправить не позже понедельника. Поскольку в тот день в Лондоне находился только Феликс, а Буарак не покидал Парижа, то лишь один из них и мог быть заказчиком. Как же элементарно следователей обвели вокруг пальца! Детективы могли только удивляться, что план Буарака не увенчался полнейшим успехом, хотя сами не желали себе в этом признаваться.
– Но откуда взялись следы чернил на промокательной бумаге? – все еще недоумевал Ла Туш.
– Я посчитал необходимым не только убедить Дюпьера, что заказ поступил из Лондона, но и создать четкие доказательства, подтверждающие авторство Феликса. И вот как я поступил – не только написал письмо, но и снял второй экземпляр под копирку. Как вы догадались, во время визита в Лондон я тайком наведался в «Сен-Мало», где в моем распоряжении оказались чернила и перо Феликса. Мне оставалось лишь обвести копию заказа свежими чернилами и промокнуть. Так я создал необходимую мне улику, хотя и чисто иллюзорную.
Слушатели нехотя отдавали должное гениальной простоте обманного приема. Отпечаток письма на промокательной бумаге выглядел неопровержимым доказательством, а на деле являлся результатом ловкости рук, полученным без особых ухищрений. Как же все казалось легко, если ты знаешь суть произошедшего!
– Теперь вы внесли ясность в этот вопрос, благодарю, – произнес Ла Туш.
– Я встретил бочку в Лондоне и перевез в заброшенный сарай, – продолжал бизнесмен. – Отпустив кучера, вскрыл ее, достал скульптуру, переложил в привезенный с собой чемодан. Затем снял с бочки бирку, спрятав в карман, а взамен снабдил груз другой биркой с адресом на Северный вокзал и с получателем в лице мифического Жака де Бельвиля. Как вы понимаете, роль Жака де Бельвиля тоже пришлось сыграть мне.
Поскольку вы отыскали Дюбуа, моего кучера, то должны знать, каким образом я подменил бочки, отправив ту, в которой лежал труп, прямо из своего дома Феликсу, в то время как вторую, опустошенную в Лондоне, возвратил фирме Дюпьера. Эта часть моего плана вам ясна, как я полагаю?
– Да, более чем.
– Так я избавился от тела и переслал его Феликсу. Но мне хотелось не только причинить ему боль при вскрытии бочки и обнаружении трупа. Мне теперь требовалось гораздо больше. Нужно было посеять у полицейских подозрения, чтобы они взяли Феликса под наблюдение и пресекли любые его попытки избавиться от трупа. Ведь в таком случае он уже никогда не сумел бы доказать свою невиновность, полностью избавляя меня от ответственности за содеянное. Для достижения такого результата требовалось соткать вокруг него подлинную паутину улик, из которой он не смог бы выбраться. И постепенно в моей голове возникали идеи, как добиться этого.
Для начала понадобилось настоящее прощальное письмо жены, конверт для которого я подготовил и якобы нашел у себя в кабинете. Собрав все образцы почерка Аннетты из ее письменного стола, я подделал послание и предъявил его французской полиции. Сохранив письмо на всякий случай, я уничтожил образцы почерка жены, чтобы его не с чем было даже сравнить, если бы возникло подозрение в фальсификации.
Затем я стал тщательно обдумывать, как заставить Феликса встретить бочку с трупом и при этом вызвать подозрения у полицейских. И у меня родился план, детали которого вам тоже известны. Так случилось, что тремя неделями ранее я попал в кафе «Золотое руно» с сильнейшим приступом головной боли, а потому укрылся в глубокой нише, чтобы обеспечить себе полнейшее уединение и покой. Через какое-то время в то же кафе пришел Феликс и увлекся беседой с большой группой своих знакомых. Меня они видеть не могли, зато я слышал каждое слово из их разговора и узнал о намерении Феликса и Ле Готье поучаствовать в розыгрыше тиража государственной лотереи. Мне сразу пришла в голову мысль воспользоваться этим, и я составил текст письма якобы от Ле Готье с упоминанием лотереи, чтобы все в нем выглядело правдоподобным. Потом написал что-то вроде квитанции о возврате долга, упомянув сумму, которую собирался вложить в бочку. С содержанием письма и квитанции вы знакомы. Оба документа я вложил в свою записную книжку для дальнейшего использования.
Следующим вечером, в понедельник, я сделал вид, что распаковал бочку. Достал скульптуру, спрятанную позапрошлой ночью в дорожный чемодан, и водрузил на стол в кабинете. На полу вокруг бочки я просыпал самую малость опилок из мешка, желая, если бы возникли подозрения, показать, что бочку вскрыли только в понедельник вечером, а значит, тело не могло оказаться в ней сразу после званого ужина в субботу. Как вы знаете, эта уловка тоже сработала. Кроме того, я снял с бочки бирку и убрал в карман.
