Но почему? Когда же впервые искривилась линия его судьбы? Не запрограммировано же всё было. Слишком уж глупо оказалось бы. Значит, имела место ловушка. И когда же она сработала? Наверное, задолго до Старика. Старик и его компания пришли на готовенькое. Как крысы, объедающие труп.
А ведь отсчёт пошёл ещё тогда, с Ленки. Потом, конечно, всё заросло тканью времени, и даже иногда казалось, что было это с кем-то другим, в каком-то затрёпанном старом романе про наивных студентов, пробующих на вкус жизнь.
Но сейчас душу вновь обдало горячей волной. Как же он тогда перетрусил! Это был животный, пещерный страх. Ведь если логически разобраться, что ему грозило? Смерть? Тюрьма? Неизлечимая болезнь? Да ни фига. Ну, узнал бы отец, ну, беседовал бы с ним долгими зимними вечерами, ну, убедил бы его подать заявление в ЗАГС. Если бы, конечно, Ленка стала искать правду. Или хотя бы поплакалась подругам. Поревела бы в жилетку, как это у них, у девчонок, водится. А дальше – понятно. Пожалели бы девицы-красавицы будущую мать-одиночку, раззвонили бы на всю ивановскую. И отец бы всё узнал, и осуждающе смотрел бы на него долгими зимними вечерами, и Сергей не смог бы не пойти в ЗАГС, зная, сколько отцу осталось жить.
Конечно, накрылся бы медным тазом роман с Верочкой, конечно, пришлось бы отложить аспирантуру в долгий ящик, конечно, после смерти отца они бы с Ленкой развелись, конечно, он исправно платил бы алименты. И ничего страшного, по сути, не случилось бы. Мало ли народу в молодости погорает на такой ерунде? И ничего – живут, устраиваются, делают карьеру, разводятся, снова женятся…
Сейчас-то всё видится иначе, но тогда… Как же он задёргался! Чуть кондратий не хватил. И целую ведь неделю глотал таблетки. Грыз феназепам в зверских дозах, глушил водку, хотя уже тогда она была ему противна.
И что хуже всего – пришлось делать вид, что всё путём, улыбаться, изображать примерного юношу, шутить, ржать над анекдотами, смотреть кино и жевать пломбиры.
Вдобавок ещё и гулять с Верочкой. Гулять и бояться, что та уловит что-то. Не узнает, нет – он принял меры, – но почувствует. И встанет между ними гулкая такая фанерная перегородочка, от которой никогда уже не избавиться, чем бы у них ни кончилось. Даже увенчайся дело свадьбой, счастливой семейной жизнью – они всё равно натыкались бы на эту стенку. Но Верочка, впрочем, ничего не узнала и не уловила. Чуть больше полугода исполнилось их роману – и в Верочкино поле тяготения внесло бравого лейтенанта Сашу. Чёрные усы и южный говор. Сейчас уже, наверное, майор. А то и полковник. У них двое детей, квартира в Измайлово, дача в Шараповой Охоте… Когда Верочка упорхнула в лейтенантские объятия, Сергей даже почувствовал стыдливое облегчение. Кончилась глупая игра, и он остался хоть и раненым, но свободным. Так ему, во всяком случае, казалось.
А скандала не было. Если уж вспоминать, так до конца. Потому что был ещё один звонок. Самый позорный. На этот раз он сам набрал непослушными пальцами Ленкин номер.
Сейчас он уже не помнил своего жалкого бормотания. Лишь нервную чечётку, которую сами собой выстукивали тогда пальцы по стене, забыть было невозможно. Как и те прощальные Ленкины слова:
– Не надо, Серёжа, не волнуйся. Я же не чёрная кошка, дорогу тебе не перебегу. Живи долго и счастливо.
И короткие гудки – один, другой, девятый…
Вот и сейчас – жёлтый, едкий огонь стыда. Да, всё началось с того самого животного страха. И нечего притворяться – это не было ловушкой. Старик и прочие Благодетели просто стояли в сторонке и ждали – и победа, как спелый плод, мягко шлёпнулась в их потные ладони. Впрочем, этот образ из какой-то позабытой книжки. Сейчас уже и не вспомнить откуда.
А может, всё началось ещё раньше? С той самой «проверки функций»? Когда его занесло в постель к чужой, если уж говорить честно, девчонке. Без любви, без дрожи и восторга, без боли и нежности. Как в процедурную. Проверился. Убедился, что функции на высоте. И пошла крутиться программа.
Его мысли прервал негромкий звук – не то лязг, не то скрежет. Будто гвоздём царапали по стеклу. Сергей поднял голову. В камере, похоже, ничего не изменилось – та же пустота, дышащие холодом стены, тусклый свет, тягучими волнами льющийся с потолка. Но Сергей понял – началось. Что именно – уже без разницы, лишь бы всё завершилось скорей. И он даже обрадовался – можно отвлечься от милых воспоминаний…
Негромкий звук повторился. Похоже, всё-таки это был лязг. Металл полз по металлу. Наверное, включили аппаратуру. А для чего?
Откуда-то сверху раздался бесстрастный механический голос:
– Вы не передумали, Сергей Петрович? У вас есть ещё шанс. Только теперь уже последний. Советуем воспользоваться.
Голос умолк, вместо него послышались какие-то острые щелчки. Плёнку, что ли, они перематывают? Или ответа ждут?
– Спасибо за совет, – хмуро ответил он потолку. – Не воспользуюсь.
– Жаль, жаль, Сергей Петрович. В таком случае начнём.
И настала тишина. Переговорное устройство отключилось – теперь уже, видимо, навсегда. А лязг раздался вновь. Лязг и тихое жужжание. Наверное, заработал невидимый мотор. Дальняя стена сдвинулась вдруг с места и медленно поехала на Сергея. Очень медленно – не больше сантиметра в секунду, прикинул он на глаз.
Ну что ж, пускай будет так. Расплющат, как виноградину в соковыжималке. Фантазия у них оказалась не шибко богатой. Впрочем, наверное, на него решили особо не тратиться. Есть у них дела поважнее. Или это новая подначка – напугать, дать время на раздумье? Впрочем, не так уж и много времени, минут пять, если скорость останется прежней. Для истерики более чем достаточно.
«Одного не учли, – устало усмехнулся своим мыслям Сергей, – не истерик я. Уж извините, ребята, что так вышло. Полетели в одно место ваши расчёты. Если и в самом деле Серёге Латунину пора сыграть в ящик, то и незачем дёргаться. Значит, так надо».
Пять минут – и всё кончится. Мир исчезнет. Чернота и пустота. И никогда уже не будет жёлтого солнца и присыпанной утренней изморозью осенней травы, по которой стелется сизый дымок костра… Не будет ни ночного неба, ни человеческих лиц. И Костика не будет. Как он там? Только бы смог перейти Границу, только бы… Конечно, это почти немыслимое дело. Границы – они всюду на замке. Что там, что здесь. Но Костику всё равно удастся! «Наперекосяк пойдут ваши расчёты, господа Благодетели! – почти вслух произнёс Сергей. – Ох, как бы мне хотелось до вас добраться, взять за горло, если оно, конечно, у вас имеется… Жаль, это невозможно. По сравнению с вами я – мелочь рыбья. Так вроде бы говорил Сумматор. Но рыбка-то я кусачая. А Костик отсюда уйдёт, вам его не остановить, твари, не от вас это теперь зависит, Благодетели фиговы!
Ладно, чья бы корова мычала. Я тоже мерзавец, я покалечил жизнь Ленке; может, потому и Костик оказался у вас в лапах; может, всё не случайно – тянется моя старая вина, как нитка за иголкой. Как же обгадил я свою душу! Дерьмо тянется к дерьму, потому и купился на приманку. Ещё бы, вы по дерьму специалисты. А как вы за меня уцепились! Ещё бы, ценный кадр заимели. “Нестандартное мышление… Надёжный и сильный… Способный быстро обучаться…” Такие песни, кажется, пел дедушка Сумматор? Как же быстро вы поверили, что я ваш! А я не ваш… Я сам не знаю чей, но не ваш. И всё же работал на вас. Сколько Групп через меня прошло! Сколько пацаньих душ изломал! Сколько Десантников подготовил! И только сейчас я, наивный козлик, спрашиваю: против кого десант? Я до сих пор не знаю, кто вы, откуда и зачем пришли, но одно я вижу без очков – вы не люди. То есть – нелюди. И я чуть было не стал таким же. Да, не стал. Но загубленных ребятишек не вернёшь. И это на мне висит. С этим грузом я уйду во тьму. Вот уж действительно, “кто соблазнит одного из малых сих…” Да, я никогда не верил во всякую там мистику, считал себя рационалистом до мозга костей, но если всё же есть Он, в руках Кого все нити, я не знаю, как Его назвать, да и неважно, но я прошу об одном. Не надо мне Света, не надо Покоя, да и смешно было бы претендовать. Я готов принять любую муку, но дай мне сначала исправить то, что я натворил. Я понимаю, всё исправить невозможно, но хоть что-нибудь… У меня же есть ещё силы, есть ум, есть душа, поганая, конечно, но всё-таки. Если она не годится Тебе такой, очисти её, выжги из неё дрянь, это, наверное, будет больно и страшно, но я вытерплю. Но дай мне возможность исправить мои дела. Помоги мне раздавить Благодетелей. Ты ведь знаешь, кто они такие и как с ними драться, так сделай меня Своим оружием. На что мне ещё остаётся надеяться, кроме как на Тебя? А вдруг Ты и в самом деле есть, вдруг это по правде? Мне осталось жить пару минут, вот я могу, вытянув руку, дотронуться до движущейся стены, ощупать холодную сталь. Сейчас не время для шуток, поверь, я говорю всерьёз, мне больше ничего уже не светит. А если я ни на что не годен – ладно, сотри меня в пыль, делай со мной всё, что хочешь, я на всё согласен, но помоги моему сыну! Выведи его из этой гнусной ямы! Хотя, конечно, Ты уже помогаешь, кто, кроме Тебя, мог послать Белого? Да и Город… Может, Город – это и есть Ты?
