– Я никогда не понимала, почему под проклятие попало именно прядение, – сказала как-то раз Арва, когда мы расселись вокруг костра. Мы были уже достаточно высоко в горах, где деревьев было мало и поддерживать огонь было трудно, но до вершины уже оставалось недалеко. Пока же мы садились тесным кружком вокруг костра, поедая вяленую медвежатину и растения, которые Арва собирала по дороге.
– Какая разница? – спросил Сауд.
– Ведь есть же много других ремесел, – гнула свое Арва. – Почему не ковка или ткачество, или земледелие?
– Нужно было что-то незначительное, – сказал я с такой горечью, что буквально чувствовал ее на языке. – Что-то, о чем никто не задумывается, что остается незамеченным.
– Как же прядение может быть незамеченным? – удивилась Арва. – Это ведь основа всего.
– Мы-то это знаем, – сказал я. – Нас этому учили. Но, думаешь, Маленькая Роза, надевая по утрам свои платья, задумывается о том, как их сделали?
– Ты несправедлив, Йашаа. Твоя мама сама учила Маленькую Розу прясть, а она была главной пряхой в замке, – Арва на секунду умолкла. – Когда она учила меня, она говорила, что прядение – это начало начал. Может, поэтому демон выбрал именно его. Потому что с него начался Харуф.
Мы с Тариком переглянулись, и он пожал плечами.
– Магия – как тонкий шелк, – сказал Тарик. – Большинство людей не различают отдельные нити, пока не размотаешь моток.
– Зачем демону разматывать Харуф? – спросил Сауд. – Зачем ей вообще понадобилось это проклятие?
– Не думаю, что демонам нужны причины, – ответил я. – Мне кажется, им просто нравится разрушать.
Судя по виду Тарика, у него был свой ответ на этот вопрос, но ему не хотелось затевать спор. Я становился не слишком рассудительным, когда речь заходила о проклятии, к тому же у меня до сих пор побаливала голова, что делало меня раздражительным. Я решил постараться вести себя более миролюбиво, но не успел ничего сказать, как вмешался Сауд.
– Отец говорит, неблагоразумно вступать в схватку с врагом, действия которого не можешь предсказать, – сказал он.
– Вот почему мы собираемся разыскать Маленькую Розу, – напомнил я. – Я вместе с тобой сражался с демоном, Сауд. Я не хочу встречаться с другим, в каком бы то ни было обличье, пока не разузнаю о них побольше.
Сауд некоторое время молча смотрел на меня, а потом кивнул. Тарик придвинулся поближе к Арве и завернул ее в свое одеяло. Мне хотелось поскорее вернуться в низину, где лето еще помнило, что ему положено быть теплым.
– Расскажи еще раз, что ты помнишь про замок, – попросил Сауд.
Помнил я немногое. Большой зал и комнату прях, а также комнаты, где жили мы с мамой, но я не мог ничего ему рассказать ни о том, как выглядели ворота, ни о том, сколько солдат их охраняли. Тарик помнил кое-что про игровую и детскую Маленькой Розы, но мы понятия не имели, пользовалась ли она до сих пор этими комнатами или с возрастом перебралась в другие.
– Нам нужно будет найти деревню неподалеку от замка и расспросить местных жителей, – сказал Сауд. – Мне не очень нравится эта идея, но я не хочу прийти в замок и пытаться добраться до принцессы, не имея вообще никакой информации.
– Ты прав, – сказал я. – Но как ты собираешься их убедить нам что-то рассказать?
Он промолчал. Я тоже умолк, размышляя, что делать.
– Я их спрошу, – предложила Арва.
Мы удивленно посмотрели на нее.
– Просто спросишь? – сказал Сауд. В его голосе не было насмешки, но, глядя на нее, он никогда не мог сдержать улыбки, так что казалось, будто он над ней посмеивается.
– Люди мне сами все рассказывают, – рассудительно заметила она. – Ты же сам видел.
Это было справедливое замечание. За прошедшие годы мы неоднократно строили планы, как подслушать рассказы торговцев, приходивших к нашим родителям, когда нам запрещали присутствовать при их разговорах. Эти планы ни разу не увенчались успехом, но Арве было достаточно пару минут посидеть с чьей-нибудь женой, помешивая еду в котелке, и просто задать ей все те вопросы, которые нас интересовали. Из-за маленького роста люди часто считали ее несмышленой малышкой. Даже если они не говорили с ней напрямую, они свободно беседовали между собой, не обращая внимание на ее присутствие, а она всегда отлично запоминала сказанное.
– Ну хорошо, – согласился Сауд. – Но Тарик должен пойти с тобой, даже если ему придется прятаться. Не думаю, что кому-то из нас, даже нам с Йашаа, стоит ходить поодиночке после того, как мы спустимся с гор.
– Да и в горах тоже, – вставил Тарик, с особым ожесточением вгрызаясь в кусок медвежатины.
– Йашаа, как твоя голова? – спросила Арва.
Я скривился, потому что надеялся, что все про это позабыли.
– Нормально, – сказал я, что было не совсем правдой.
Сауд нахмурился.
– Во всяком случае, уже лучше. Почти не болит, и я уже не падаю в обморок, когда смотрю на огонь. Мы в пути уже много дней, и мне ни разу не было плохо. Иногда легкая слабость, но в глазах прояснилось, и в голове уже не так мутно, как в первые дни.
– Ты ведь нам скажешь, если что-то изменится? – настаивала Арва. – Я знаю, что ты уже почти поправился, Йашаа, но ведь у нас кроме друг друга никого нет.
– Скажу, – обещал я. – И я это знаю.
А про себя пообещал ей, что когда-нибудь сделаю так, чтобы у нее были не только мы.
Глава 7
Мы точно не знали, где проходила граница Харуфа с Камихом: по вершине перевала или где-то в другом месте. Горы были по большей части необитаемые, так что не имело значения, что к какому королевству относится. Кто угодно мог забраться повыше и расставить там силки на пушных зверей, кто угодно мог искать железную руду в горных склонах, хотя большую часть того, что было легко добыть, уже добыли. Мы знали, что Камих остался позади, но не представляли, где начинается Харуф. По крайней мере, пока не оказались там.
В горах протекала небольшая речушка, вдоль которой мы шли, чтобы не надо было нести с собой воду. В какой-то момент речка резко сворачивала на юг, а нам надо было идти на восток, так что мы решили перейти ее. Как только мы ступили на противоположный берег, стало ясно, что мы дома.
Тарик, прявший больше остальных, закашлялся так сильно, что упал на колени, а на платке, который дала ему Арва, осталась кровь. Сама Арва довольно быстро оправилась от кашля и устояла на ногах, хотя и пошатнулась так, что Сауду пришлось обхватить ее за плечи. У меня же снова разболелась голова, не дававшая о себе знать с тех пор, как мы спустились с вершины и воздух стал менее разреженным. Впрочем, я тоже устоял на ногах.
– Давайте сюда свои веретена, – скомандовал Сауд. – Сейчас же.
Тарик, даже не подумав возразить, молча принялся рыться в рюкзаке, пытаясь прийти в себя. Арва достала оба своих веретена, доставшиеся ей от матери и отца, которого она никогда не видела, а я достал свое.
