Все надежды Харуфа возлагались на тот день, когда их принцесса выйдет за сына Царетворца и два королевства вновь воссоединятся.
Тогда Царетворец позаботится о том, чтобы они не умерли с голода, а шерсть, пряжа и ткань будут продаваться по справедливой цене по обе стороны гор.
Надежда была тщеславна и пуста, но именно этого ждали все обитатели вересковых склонов Харуфа.
Я же ждала не этого. Я ждала, когда оба королевства – увядающее и могущественное – соединятся в одно. Когда девчонка станет женщиной. Когда ее неразвитый ум освоит все, что полагается знать королеве.
Я выжидала, пока родители пытались защитить ее и своих отчаявшихся подданных от тесно сплетенных нитей моего проклятия. Ждала и нисколько не заботилась о том, сколько еще прях захлебнутся собственным дыханием, пока я не достигну своей цели.
Тем временем Маленькая Роза росла в темной комнате на вершине каменной башни, а король с королевой охраняли тайну ее заточения усерднее, чем собственный замок. Ибо они знали то же, что и я: то, что я объявила им в день ее пятилетия. Возраст был назначен мной наобум, просто чтобы придать больший вес проклятию.
На самом деле я могла заполучить девчонку в любой момент. Я знала, что ее родители пойдут на самые отчаянные меры, чтобы помешать мне, но в итоге лишь послужат моим интересам. На пряхах лежало проклятие, на Харуфе лежало проклятие, и Маленькая Роза могла разрушить чары в одно мгновение – стоило лишь дать ей веретено.
Глава 11
– Большинство приходят сюда, чтобы убить меня, – у Маленькой Розы был красивый и спокойный голос, но было слышно, что ей нечасто приходится им пользоваться. – Правда, раньше они всегда приходили через ворота и притворялись дружелюбными, прежде чем пытались убить меня. Наверное, хотели сперва увидеть меня. Беседовали с моими родителями, а потом, увидев меня, бросались в меня ножами. Но убивать меня бесполезно. То есть я-то умру, но проклятие от этого не снимется.
От того, как спокойно она говорила о покушениях на свою жизнь, у меня похолодело в груди. Еще недавно я и сам подумывал напасть на нее, но теперь эта мысль была окутана стыдом. Я отбросил ее прочь.
– Но ты, мальчик, пришел не убивать, – продолжала она. – Убийцы приносят с собой маски, ножи или яд. Или стреляют из лука с крыши птичника. Это, кстати, почти сработало, да только в тот день было ветрено, и стрелу сбило с курса порывом ветра. Та стрела была последней. После того мои отец и мать приняли меры, и теперь я здесь. Но ты не такой. Ты принес мне веревку.
Я все еще стоял, прижавшись к подоконнику, не в силах ни пошевелиться, ни ответить. Она же вела себя так, будто ей было все равно, отвечу я или нет. Она пошла в другой конец комнаты, вытащив сменное платье из небольшого шкафчика, который я сперва не приметил, и крошечный кулон из ящичка под ним. Положив все это на постель, она стала снимать наволочки с подушек.
– Конечно, я и раньше думала про окно, – сказала она. – Но башня ужасно высокая, а одеяла, которые мне дают, совершенно невозможно разорвать на веревки.
Наблюдая, как она запихивает платье, кулон и одеяло в наволочку, я сообразил, что она собирается в дорогу. Она хотела, чтобы я взял ее с собой. Она на это рассчитывала.
– Прошу прощения, что я так плохо подготовлена, – сказала она. – У меня даже чашку отбирают после еды, а туфель нормальных у меня, кажется, вообще никогда не было. Наверное, я буду для тебя обузой, но я обещаю не жаловаться. Как видишь, не то чтобы я расставалась с чем-то, о чем стоит жалеть.
Оно и правда. Даже до того, как она сняла с постели одеяло, комната выглядела, мягко говоря, неподобающе для принцессы. В голове у меня заклинило от немыслимого количества вопросов.
– Почему ты здесь? – спросил я, сочтя, что начать лучше всего с этого.
– Для собственной безопасности, разумеется, – ответила она. – Видишь ли, сначала было несколько покушений. Потом мне исполнилось семь и я стала сбегать из-под маминого присмотра. Я могла попасть в какие угодно неприятности, и еще как попадала.
– Но ведь это тюрьма, – выпалил я, утверждая очевидное. – А ты принцесса.
– Проклятая принцесса, мальчик, – поправила она, надо сказать, довольно чопорным тоном. – А это большая разница.
– Откуда ты знаешь, что я заберу тебя с собой? – спросил я.
– Ты, кажется, знаешь, кто я такая, – сказала она, – но забываешь о моих дарах. Вообще-то большинство про них забывают, так что не переживай. Большинство людей волнует только проклятие, что вполне объяснимо, так что я не обижаюсь. Но если нам предстоит вместе отправиться в путь, тебе следует помнить и о дарах.
– Умение распознавать правду и знание истинной цены, – вспомнил я. Это были дары единорога и дракона. Она с первого взгляда поняла, что я за человек.
– Они самые, – подтвердила принцесса. Она закончила паковать вещи и теперь стояла так близко, так что я мог бы коснуться ее рукой.
– Ну что, мальчик? – сказала она. Я моргнул, не понимая, чего она хочет. – Давай веревку.
– Меня зовут Йашаа, – сообщил я, не желая остаток вечера откликаться на «мальчика». – Со мной еще трое, они ждут на холме. У нас нет точного плана, что делать дальше, не говоря уж о том, как спасать тебя.
– Так зачем же ты пришел? – спросила она. – Раз у вас нет плана.
– Мы… – я замялся, но потом решил, что впереди нас ждет еще немало странных поворотов, так что можно и рассказать все как есть. – Мы хотели узнать правду про проклятие. Чтобы понять, можем ли мы что-то сделать.
– Тебе повезло, Йашаа, – сказала она. – Я-то ведь видела все своими глазами. И хотя я не особо точно помню детали, мне их описывали много-много раз. Возьми меня с собой, и я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.
– Тебе придется снять тапочки, – сказал я. – В них ты не сможешь цепляться за камни, а на земле от них все равно толку не будет.
Она послушно скинула тапочки и аккуратно поставила их рядом с кроватью.
– Веревка может натереть тебе ладони, – предупредил я. – Я могу понести или тебя, или твои вещи.
Она окинула взглядом свои немногочисленные пожитки, потом глянула на вторую наволочку, схватила ее и обмотала ей руки. Вокруг болталось много лишней ткани, а руки у нее теперь оказались связаны между собой, но в целом идея была неплохая.
– Ну ладно, – сказал я, обвязывая веревку вокруг ножки стола. – Снизу мы развязать узел не сможем, так что они догадаются, как ты сбежала, как только увидят веревку.
– Они и так догадаются, – отметила она. – Окно – единственный способ отсюда выбраться, пока не проломят стену в день моей свадьбы.
– И то правда, – согласился я, содрогнувшись от ее пугающего прагматизма. Я проверил узел на прочность. – Давай я полезу первым. И дай мне свою сумку.
