Но даже самый плохой камин, даже если он дымит вам в лицо и в нем постоянно нужно ворошить угли, лучше, чем его отсутствие.
В доказательство сказанного представьте себе унылый рождественский вечер – как в семье суперэнергичного героя романа Арнольда Беннетта «Карта» – вокруг позолоченного радиатора!
«Ивнинг стэндарт», 8 декабря 1945 г.
Спортивный дух
Теперь, когда короткий визит футбольной команды «Динамо» закончился
[139], можно во всеуслышание сказать то, о чем думающие люди говорили между собой еще до приезда динамовцев. А именно: что спорт – безотказная причина для недоброжелательства, и что если этот визит как-то сказался на англо-советских отношениях, то мог их только ухудшить.
Даже газеты не скрывали, что по крайней мере два из четырех матчей определенно вызвали дурные чувства. Человек, присутствовавший на игре с «Арсеналом», рассказывал мне, что дело дошло до драки между английским и русским игроками, а судью ошикали. Матч с «Глазго Рейнджере», сообщили мне, с самого начала превратился в потасовку. А затем начались споры, типичные для нашего националистического века, – о составе команды «Арсенал». Была ли это сборная Англии, как утверждали русские, или всего лишь клубная команда, как утверждали англичане? И не закончило ли «Динамо» свое турне раньше срока, чтобы избежать игры со сборной? Как обычно, каждый отвечал на эти вопросы в соответствии со своими политическими пристрастиями. Впрочем, не каждый. Занятным примером нездоровых страстей, пробуждаемых футболом, показалось мне то, что спортивный корреспондент русофильской «Ньюс кроникл» не принял сторону русских и утверждал, что «Арсенал» не был сборной. Спор этот, конечно, еще долго будет отзываться эхом в сносках книг по истории. А пока что результатом динамовского турне, если можно говорить о каком-нибудь результате, будет усилившаяся враждебность с обеих сторон.
И может ли быть иначе? Я всегда изумляюсь, когда слышу, что спорт способствует дружбе между народами, и что, если бы простые люди всего мира могли встречаться на футбольных или крикетных полях, у них не было бы желания встретиться на поле боя. Если даже не знать конкретных примеров (таких, как Олимпийские игры 1936 года), то можно из общих соображений заключить, что международные спортивные состязания приводят к оргиям ненависти.
В наши дни почти весь спорт – соревнования. Вы играете, чтобы выиграть, и в игре мало смысла, если вы не стараетесь изо всех сил победить. На деревенском лугу, где ты выбираешь команду, и чувство местного патриотизма никак не затронуто, можно играть просто для удовольствия, для здоровья; но как только встает вопрос престижа, как только ты почувствовал, что ты сам и твоя группа в случае проигрыша будете опозорены, пробуждаются самые дикие боевые инстинкты. Об этом знает всякий, кто играл хотя бы за школьную футбольную команду. На международном уровне спорт откровенно имитирует войну. Но существенно тут не поведение игроков, а отношение зрителей, а за зрителями – народа, который из-за этих абсурдных состязаний впадает в неистовство и всерьез верит – по крайней мере короткое время, – что беготня, прыжки и свалка вокруг мяча – это испытание национальной доблести.
Даже вяловатая игра вроде крикета, требующая скорее изящества, чем силы, может вызвать большое недоброжелательство, как показали нам споры о грязной подаче и грубой тактике австралийской команды, посетившей Англию в 1921 году. Футбол – спорт, где травмируются все, и каждая сторона имеет собственный стиль игры, иностранцам кажущийся неприглядным, – гораздо хуже. А хуже всего бокс. Одно из самых отвратительных зрелищ на свете – бой между белым боксером и цветным перед смешанной публикой. Впрочем, публика на боксе всегда отвратительна, а поведение женщин, в частности, таково, что армия на свои матчи их, кажется, не допускает. Во всяком случае, два-три года назад, когда происходил боксерский матч между армией и войсками местной обороны, меня поставили часовым у входа в зал с приказом не пропускать женщин.
Помешательства на спорте хватает и в Англии, но еще более жаркие страсти кипят в молодых странах, где спортивные игры и национализм – недавнее приобретение. Скажем, в Индии и Бирме на футбольных матчах необходимы сильные полицейские кордоны, чтобы толпа не бросилась на поле. Я видел в Бирме, как болельщики прорвались сквозь полицейское ограждение и в решающую минуту вывели из строя вратаря противников. Первый большой футбольный матч в Испании лет пятнадцать назад закончился массовыми беспорядками. Как только возникает острое чувство соперничества, сразу забываются все представления о том, что играть надо по правилам. Люди хотят видеть своих победителями, а противника поверженным и забывают, что победа, добытая жульнически или благодаря вмешательству толпы, ничего не стоит. Даже когда зрители не вмешиваются физически, они пытаются повлиять на ход игры, подбадривая свою команду и глумясь над чужой. Серьезный спорт не имеет ничего общего с честной игрой. Он отравлен ненавистью, ревностью, презрением к правилам и садистическим удовольствием от насилия на поле – другими словами, это война без стрельбы.
Вместо того чтобы болтать о честном, здоровом соперничестве на футбольном поле и о великой роли Олимпийских игр в сближении между народами, полезнее было бы разобраться, как и почему возник теперешний культ спорта. Большинство наших игр – древнего происхождения, но в период от римлян до девятнадцатого века к спорту, судя по всему, относились не слишком серьезно. Даже в английских частных школах культ игр возник лишь к концу девятнадцатого века. Доктор Арнольд, которого принято считать основоположником современной частной школы, смотрел на игры как на пустую трату времени. Затем прежде всего в Англии и Соединенных Штатах игры превратились в весьма коммерческое предприятие, способное привлекать громадные толпы и возбуждать неистовые страсти, – и зараза эта поползла от страны к стране. Шире всего распространились виды, где наиболее силен элемент яростной состязательности, – футбол и бокс. Вряд ли можно сомневаться в том, что всё это связано с ростом национализма, то есть с безумной современной привычкой отождествлять себя с тем или иным мощным коллективом и рассматривать всё в свете соревновательного престижа. К тому же организованные игры процветают скорее среди городского населения, где человек чаще ведет сидячую или по крайней мере ограниченную в пространстве жизнь и отлучен от творческого труда. В сельской местности у мальчика или молодого человека излишки энергии расходуются на ходьбу, плавание, игру в снежки, лазание по деревьям, езду на лошадях и различные забавы, связанные с жестокостью по отношению к животным, такие как рыбная ловля, петушиные бои и охота с хорьком на крыс. В больших городах, когда нужно дать выход физической энергии и садистическим импульсам, приходится прибегать к групповым упражнениям. К играм серьезно относятся в Лондоне и Нью-Йорке; к ним серьезно относились в Риме и Византии; играли и в Средние века и, по всей вероятности, весьма грубо, но игры не смешивались с политикой и не вызывали групповой ненависти.
