– А что, можно его уничтожить, – предложил Дима.
– Нет, зачем его уничтожать? Давай-ка мы его заберем к себе, для будущих дел. А тебе придумаем такую легенду, что ты оружие купил сам, на Тушинском рынке… Нет, брат, на Тушинском рынке у нас с тобой не получается. Давай-ка – ты его нашел вот в этой «ракушке» и выдал нам. Стоп, тоже не получается… Тогда получается, что мы у тебя оружие купили, нам же надо как-то за деньги отчитываться.
– Давайте сделаем так. У нас не было никакой сделки купли-продажи оружия, – сказал Дима. – Я нашел это оружие случайно в открытом гараже, где хранилась машина…
– Кстати, «мыльница» у тебя откуда? – спросил Володька.
– Я арендовал…
– А машина есть?
– Нет, машины нет.
– Вот видишь, как же мы объясним наличие у тебя гаража? Ладно, – неожиданно махнул рукой Сергей, – живи, Дима! Но не занимайся противозаконными действиями, потому что еще раз попадешься – извини тогда, получишь по всей строгости нашего закона!
– Что вы, ребята! – заговорил Дима. – Спасибо вам большое! Вот еще… – Он сбегал в кухню и протянул Сергею пятьсот долларов. – Вы возьмите, за те два «ствола», и вот еще… – Он протянул еще несколько купюр.
– Хорошо, Дима, – сказал Серега, – я смотрю, ты парень правильный. А инструментик мы у тебя конфискуем, так как он является вещью запрещенной.
– Понятно, – кивнул Дима.
Вскоре мы покинули квартиру, вынесли инструмент и уселись в машину.
– Серега, как же ты собираешься все это в процессуальном плане проводить? – спросил я. – Ты ведь его даже на Петровку не вызвал.
– А зачем он нам нужен? – усмехнулся Перевозчиков.
– Как же мы будем это оружие проводить? – не понял я.
– Мы вот как сделаем. А все продумано! Четыре ствола мы с тобой сдадим как раскрытое преступление, как склад, обнаруженный в гараже. Гараж мы сами подберем, какой-нибудь бесхозный. Денежки в общак бросим, на всякий случай. А пару стволов нужно оставить на момент, когда у нас голодный период настанет, не будет ничего. Тогда эти стволы под раскрываемость и подгоним. Правильно я мыслю?
Я пожал плечами.
– Самохину ничего говорить не будем. Пусть отдыхает, у него свои интересы по другой линии проходят. А мы на троих все поделим.
Вскоре мы приехали на Петровку. Деньги поделили по дороге.
В этот же вечер мы зашли в ресторан, радуясь благополучному завершению операции.
А потом действительно наступил голодный период. Не было ни одной возможности изъять хоть какое-то оружие. Вот тогда Володьке пришла в голову мысль.
– Слышите, пацаны, – сказал он, – а давайте нарисуем такую картинку. У нас два ствола есть. Берем один ствол, положим его в пакет, оставим пакет на улице, сами сядем в машину и будем наблюдать. Кто-нибудь клюнет, мы его раз – и взяли с поличным. Вот у нас преступление сразу и раскрыто.
– Как же так? – спросил я удивленно. – Нехорошо получается! Человек берет пакет…
– А мы посмотрим, что он будет делать дальше. Если он положит его на место и не будет брать, то мы его трогать не станем. А если возьмет и попытается скрыться, то мы его и прихватим.
– Но это же незаконно получается!
– А если он сам берет незаконную вещь, переделанное оружие, ты считаешь, это законно?
– Нет, незаконно.
– Ну вот! А ты что, хочешь, чтобы нам очередные палки накидали и взыскания, чтобы мы круглые сутки по Москве носились, дежурили? Или ты хочешь более-менее нормальной жизни? – спросил Серега.
– Ну, я как все…
– Ты сам-то, Серега, что думаешь? – спросил Володька.
– Я – за!
На следующий день мы успешно провели операцию под названием «Бомж». Володька купил бутылку водки, буханку хлеба и темный непрозрачный пакет. Он положил в пакет еще и ствол, с которого мы заранее стерли отпечатки пальцев, и мы оставили пакет возле палатки, где продавали пиво, водку и вино. Сами сели в машину и стали наблюдать, кто подойдет и возьмет нашу наживку.
Надо сказать, что к палатке подходило много людей, но пакетом никто не интересовался.
Наконец мы заметили, что к палатке подошел мужчина, похожий на бомжа. Он посмотрел на пакет, заглянул в него. Увидев бутылку, он оглянулся по сторонам. Мы видели, как у него загорелись глаза. Он быстро вытащил бутылку водки и, откупорив ее, стал пить прямо из горлышка.
Володька засмеялся:
– Наверное, боится, что отнимут!
Выпив половину, мужчина снова заглянул в пакет, увидел там пистолет, взял его в руки, рассматривая, и сунул его под брюки.
– Ну что, пацаны, пойдем брать? – спросил я.
– Нет, погоди, рано еще! – сказал Серега.
Тем временем мужчина снова приложился к бутылке. Видно было, что он уже опьянел. Немного покачиваясь, он пошел в сторону от ларька.
Мы вышли из машины и пошли ему навстречу. Поравнявшись с ним, Володька выхватил из кармана наручники и надел мужчине на руку.
– Спокойно, мужик, – сказал он, – Московский уголовный розыск.
– Вы что, ребята? – проговорил мужчина. – Я ничего не делал, иду себе спокойно…
– Пошли с нами! – сказал Володька и потянул его за собой. Мы усадили задержанного в машину и скоро были у себя.
Мужик был пьян, и ему было все равно, что с ним делают. Когда мы сказали ему, чтобы он добровольно выдал запрещенный предмет, он в присутствии понятых совершенно спокойно вытащил пистолет и показал нам:
– Вот пистолет, – сказал он, – это мой, я его нашел.
– А где ты его нашел? – спросил Володька.
– Не помню где. Но это мой пистолет.
– Все ясно. Ведем его в камеру!
Зафиксировав все в протоколе, мы оформили раскрытое преступление. Позже мы узнали, что мужик получил всего два года. Наверное, он был доволен. У него было место, где он мог спать, и еда, которую получали зэки. Для него это было лучше, чем перебиваться чем придется в холодном городе.
Шло время. Теперь мы взяли за правило отмечать каждую успешно проведенную операцию. Деньги у нас были, мы ходили в рестораны, кафе, в большом количестве открывшиеся в Москве. Мы выполняли свой план. Иногда мы подсовывали по той же схеме стволы в пакетах, иногда брали реальных продавцов оружия. Вся суть проведенных операций заключалась в том, что мы получали благодарности, поощрения, но крупного материального навара мы не имели.
Мысль заняться коммерческой деятельностью родилась то ли у Володьки, то ли у Сережки, я уже не помню. Они вывели меня на разговор. Как-то мы сидели в кафе, Володька начал издалека.
– Саша, что ты имеешь к своим двадцати пяти годам? Машины нет, живешь с мамой, зарплата небольшая. Как жить думаешь?
