– А как это сделать?
– Авторитет – он всегда на поступках, не на словах строится. Вовремя сказанного слова бывает достаточно. Но для тебя это еще сложно. А вот если поступок правильный совершишь и братва тебя правильно оценит, то сумеешь авторитет поставить, будешь правильно жить, по понятиям. Но имей в виду, что авторитет нужно время от времени поддерживать. Малейший прокол – пойдут у тебя косяки. А там все, потеряешь авторитет, затопчут сразу! Да что мне тебя учить, сам должен понять. Тут система тонкая. Ты в принципе правильный парень, ты мне нравишься. Если на тебя кто-то будет в хате наезжать, типа беспредельщики или кто-то еще, на меня можешь сослаться – мол, с Зимой чалился в одной хате.
– А можно мне «маляву» вам написать?
– Без проблем! Пиши.
– А как?
– Просто пиши «Зиме». Она меня найдет. Ответ не обещаю, но если время будет – черкану пару строк. Так что давай, живи правильно! И еще имей в виду – бойся двух вещей: вот таких «наседок», как он, и подстав, которыми часто беспредельщики балуются. Никогда ничего не поднимай с пола, особенно в бане. И в карты если играть будешь – поаккуратнее. Шулеров очень много. Проиграешь – опустят в три минуты! Все, тюремный университет окончен!
Действительно, вскоре появились конвоиры. Первым приказали собираться законнику. Часа через полтора в камеру снова заглянул конвоир и сказал:
– Веревкин, с вещами! В новую камеру переходишь!
Игорь не спеша встал, взял свои вещи и вышел из камеры. Тут же, поставив его к стене, конвоир провел обыск, затем приказал идти прямо.
Они вышли из тюремного отсека, где находились камеры, и попали в коридор, где располагались кабинеты тюремной администрации. Тут из окон коридора Игорь увидел окна камер, находящихся в противоположном крыле изолятора.
Изолятор представлял собой каменное здание из красного кирпича. В его стенах на расстоянии двух-трех метров находились окна, тщательно закрытые металлическими решетками. Сверху были наложены черные металлические пластинки, направленные вверх, так называемые «реснички». Чуть позже эти «реснички» будут отменены, как будут отменены и «шубы» – покрытия стен в камерах, не позволяющие делать надписи. Еще позже отменят и резиновые дубинки, которыми пользовались конвоиры. Все это будет сделано в связи с тем, что Россия захочет вступить в Совет Европы. А по правилам, «реснички», «шубы» и дубинки были запрещены.
Игорь обратил внимание на то, что меж окон камер висели веревки, так называемые «дороги», которые соединяли камеры с соседями справа, слева, снизу и сверху. Таким образом, все камеры были снабжены тюремной связью, по которой передавались тюремные записки, «малявы». Практически все камеры выходили в тюремный двор, где играла громкая музыка. Позже Игорь узнал, что тюремные власти специально включали музыку так громко, чтобы арестанты не могли перекрикиваться друг с другом.
Игорь с конвоиром миновали еще несколько коридоров, спустились на этаж ниже. Игорь понял, что теперь он будет сидеть на третьем этаже – номера камер начинались с тройки. Они шли вдоль обшарпанных зеленых стен, в которые совершенно не вписывались темно-коричневые железные двери – входы в камеры.
Глава 19
СИЗО. Хата № 318
Миновав несколько таких дверей, они остановились у двери с номером 318. Теперь Игорю предстояло войти в общую камеру. Что его там ожидало, он еще не знал…
Конвоир, остановившись у камеры, сунул длинный ключ размером с ладонь в замочную скважину и, повернув его, одновременно отодвинул засов, предварительно посмотрев в глазок. Вероятно, это было правило для конвоиров. Открыв скрипучую дверь, он слегка подтолкнул Игоря вперед.
Первое, что почувствовал Игорь, – это спертый запах. Пахло какой-то затхлостью, потными телами, грязным бельем, испорченной едой. Запах был ужасным. У Игоря создалось впечатление, что он с чистого воздуха попал в сильно загазованное помещение. Но нужно было идти дальше.
Войдя внутрь, он огляделся вокруг. Общая камера представляла собой квадратную комнату площадью около сорока квадратных метров. Напротив двери – два окна, наполовину заложенные кирпичом, сверху – разбитое стекло и толстые решетки, под которые были подложены «реснички». От окна тянулись несколько веревочек. Это были «дороги». Несмотря на то что в камере было два окна, внутри было темно. Стены были покрашены все той же «шубой». Лампочки, горевшие над входной дверью, слабо освещали камеру. Посредине горела еще одна лампочка под высоким потолком, метра три, если не выше. По обеим стенам стояли железные койки, расположенные в три ряда. За кроватями стояли три холодильника, на них три телевизора. Но зато было много вентиляторов. В жаркое время года – с весны по осень – в камере невозможно было дышать, поэтому включались вентиляторы, что приводило к перегрузке сети. Время от времени выбивало пробки, и камера оставалась без электричества.
В середине камеры стоял большой стол для еды, по обе стороны которого находились длинные скамейки. Стол и скамейки были намертво прикреплены к полу металлическими скобами и шурупами.
В камере было человек восемьдесят-девяносто. Почти все сразу посмотрели на Игоря. Обитатели были разного возраста, но в основном его сверстники, ребята от двадцати до тридцати лет. Но были и сорока-пятидесятилетние мужчины. Было много лиц кавказско-азиатской внешности. Позже Игорь узнал, что процентов семьдесят в камере были иногородними – с Украины, из Молдавии, строители, которые приезжали в Москву на заработки, а потом, по пьяной лавочке, выходили на улицу, кого-то грабили, раздевали, попадали под статью. Грузины и абхазы были осуждены в основном по квартирным кражам. Часть молодежи, главным образом москвичи, проходила по распространению наркотиков. Было несколько бандитов из различных группировок. Никаких криминальных авторитетов и воров в законе в камере не было, за исключением одного, так называемого смотрящего, который назначался криминальной элитой, находящейся в следственном изоляторе.
Игорь стоял в нерешительности, не зная, что ему делать. Он вспомнил, как вошел в камеру законник по кличке Зима и сразу заявил, чтобы ему освободили место на нижнем ярусе. Но тут об этом не могло быть и речи. Во-первых, Игорь никакого отношения к криминальной элите не имел, во-вторых, мест было очень мало. Игорь понял, что тут спали в две, а то и в три смены.
Он продолжал стоять. Неожиданно к нему подскочил какой-то паренек небольшого роста со знакомым лицом. Пока Игорь пытался вспомнить, откуда он его знает, парень, улыбаясь, проговорил:
– Ты чего, не узнаешь, братан? Мы же на сборке с тобой вместе сидели!
Игорь всмотрелся.
– А, точно, вспоминаю!
– Меня Ленькой зовут, а тебя?
– Я Игорь.
– Проходи, не тушуйся!
Игорь сделал пару шагов и остановился, так как не знал, куда ему идти. Но Ленька взял его за руку и отвел в сторону.
– Давай, присаживайся пока тут! Ты где пропадал? В какой хате был?
