Глава 1
Командир 6-го механизированного корпуса Красной армии генерал-майор Хацкилевич, с недавних пор еще и командующий существующего пока только на бумаге Белостокского оборонительного укрепрайона, утомленно вздохнул, откинулся на жесткую спинку стула и энергично потер ладонями виски, разгоняя туман усталости. Последние двое суток дались ему очень тяжело, причем не только физически, но и психологически.
Сначала неожиданные и очень значительные, намного превышающие все и всяческие довоенные расчеты, потери в боях с немецкими войсками, которые понес его мехкорпус – самый оснащенный и боеспособный мехкорпус Западного особого военного округа (с началом войны – Западного фронта) – при попытке командования фронта организовать встречный контрудар под Гродно. Неудача этого – наспех организованного и проведенного без надлежащего материального обеспечения операции – контрудара и тяжелые последствия в виде практически полной дезорганизации частей и соединений, участвовавших в нем. Потом вынужденное и хаотичное, постыдное отступление под немецкими бомбами, неимоверное напряжение в попытках восстановить управление войсками и сохранить корпус как боеспособную оперативно-тактическую единицу. И все более крепнущее во время этого отступления тоскливое ощущение близящейся катастрофы, неминуемого скорого и бесславного разгрома. Затем неожиданное сообщение главного корпусного особиста, и по совместительству старого друга и боевого товарища, Титова о необходимости не следовать приказу штаба фронта буквально, ибо это равнозначно гибели соединения на марше, а изменить направление отступления и отводить части корпуса под Белосток, к базам предвоенной дислокации и снабжения. И его обещание все объяснить по пути, в Сокулке. Наконец, прибытие в Сокулку, где состоялось знакомство с подполковником Сергеем Ивановым, который неведомо каким образом попал в это время, то ли из будущего, то ли из другой реальности, и непонятным, необъяснимым способом «вселился» в тело здешнего лейтенанта, командира взвода 239-го стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии, тоже, кстати, Иванова, погибшего во время бомбежки на марше.
Ночное совещание, страшная и нереальная, больше похожая на ужасающую, фантасмагоричную сказку, информация из вероятного будущего о только что начавшейся войне, о катастрофических неудачах Красной армии в ее первой половине, о громадных потерях материальных и людских ресурсов Советского Союза в этой войне. Бессонная ночь, тяжелые размышления, изучение материалов оперативной обстановки и осмысление информации Иванова о ее развитии в ближайшее время, принятие решения об организации оборонительного укрепленного района, затем нелегкие переговоры с командованием Западного фронта. И потом до самого утра – снова изучение оперативной обстановки и информации, поступившей от Иванова, приказы и распоряжения по организации обороны и восстановлению управления войсками. Когда и где тут найти место для сна?
Да и впереди, в обозримом будущем, перспективы найти время на сон и отдых тоже не просматриваются. Только что закончилось утреннее совещание, на котором были окончательно определены первичные неотложные мероприятия по организации обороны Белостокского укрепрайона, с учетом знаний и личного опыта Сергея Иванова. Только благодаря настойчивости этого человека и сам Хацкилевич еще жив, и 6-й мехкорпус, как и еще многие части и соединения трех армий Белостокского выступа, не были и уже не будут напрасно разгромлены на марше во время бессмысленного отступления в расставленную немцами ловушку окружения, а вместо этого сейчас стягиваются к Белостоку для организации в перспективе круговой обороны.
– Да, пожалуй, если бы не этот Иванов, то я, командир шестого мехкорпуса, оказавшись в ходе отступления в окружении со своими людьми, сейчас уже действительно сгорел бы в танке, куда залез бы, чтобы лично возглавить прорыв и погибнуть. Может быть, и не столько даже от особого героизма в танк полез бы, сколько от безысходности и стыда перед своими бойцами. Ну, и чтобы избежать еще большего позора – немецкого плена…
Хацкилевич встал, с наслаждением потянулся затекшим от долгого сидения телом, затем подошел к окну, плотно закрытому во время совещания по соображениям секретности, распахнул его и, чуть зажмурив глаза, с большим удовольствием вдохнул теплый, ароматный летний воздух. Жизнь, которая могла уже закончиться, причем закончиться в невыносимой горечи глупого поражения, продолжается, и ему в этой жизни дан второй шанс…
Ну, а раз сейчас все изменилось и появилась реальная возможность хоть как-то исправить позор первых дней войны, то он, генерал-майор Хацкилевич, сделает для этого все возможное. И невозможное – тоже постарается сделать. Тем более, имея под рукой этого строптивого и неугомонно рвущегося в бой, но при этом очень знающего и такого убежденного в нашей победе «гостя из будущего» – лейтенанта Иванова. Вон он – с довольной улыбкой на физиономии – сидит сейчас в курилке возле здания штаба и увлеченно что-то обсуждает со старшиной погранвойск, судя по петлицам. Не иначе, это один из его «найденышей», которых лейтенант притащил с собой из немецких тылов, по виду такой же хитрый жучара и талантливый хомяк, как и сам лейтенант Иванов, который себя в этом деле уже изрядно проявил. Вероятнее всего, снова для своей будущей боевой группы где-то и что-то полезное отыскали, а теперь обсуждают, как это что-то заиметь половчее. Ну и ладно, бог им в помощь, – поскольку их махинации нашей армии только на пользу и они за последнее время обеспечили не только себя, но и многих других трофеями, – пусть продолжают свой упорный хомяческий труд по сбору и эффективному использованию всяческих полезностей.
Кстати, к вопросу о сборе и использовании полезностей – хватит уже тянуть время, пора идти в кабинет ВЧ-связи и провести еще один нелегкий разговор с командующим Западным фронтом на тему эвакуации населения и материальных ресурсов из Минска…
Как Хацкилевич и предчувствовал, разговор с генералом армии Павловым оказался не только очень напряженным, но и имел отчетливо негативную эмоциональную окраску.
– Да ты что… генерал-майор, ты… понимаешь… что ты мне предлагаешь?! – не сдерживая своих эмоций и даже не пытаясь выбирать хоть сколько-нибудь цензурные определения личности генерал-майора, громко орал в телефонную трубку командующий Западным фронтом. – У меня тут уже два маршала из Москвы побывали, у меня… приказ наркома обороны Тимошенко: «Минск не сдавать, ни при каких обстоятельствах!»… А ты… твою… так и разэтак, что мне тут советуешь?! Оставить Минск… эвакуировать все население?! Может, мне еще белый флаг над воротами вывесить, и немцев с ключами от города встречать выйти… плешивыми лесными волками траченный ты стратег?!.
Хацкилевич терпеливо выслушивал выражения начальственного неудовольствия, а сам поглядывал на листок бумаги, где лейтенант Иванов сразу после совещания на скорую руку набросал, как происходило взятие Минска в его реальности.
Минску было уделено особое внимание в плане немецкого командования о проведении «молниеносной войны». Этим планом было предусмотрено, что части группы армий «Центр», при поддержке авиации 2-го воздушного флота люфтваффе, должны были сразу же после начала войны, путем мощного и быстрого прорыва механизированными клиньями, взять Минск в клещи, а потом соединиться севернее Смоленска. Чтобы, окружив и уничтожив все советские войска в Белоруссии, потом развивать дальнейшее наступление на северо-восток и восток СССР, на Москву. Информация о планах первоочередного захвата Минска в случае войны была известна и руководству Главного разведывательного управления Генштаба РККА, однако там эту информацию не приняли всерьез и не стали даже анализировать для выработки планов противодействия.
