К нашему костру на звуки прекрасной музыки подтянулись и другие бродяги Зоны. Концерт по заявкам плавно перетёк в затянувшиеся до позднего вечера посиделки. Благодарные слушатели притащили с собой несколько стеклянных ёмкостей жидкого антирада и закуску – взамен быстро закончившегося мутохряка. Естественно, пока всё не прикончили под аккомпанемент без устали играющего маэстро, по домам не разошлись.
Глава 10
Утро добрым не бывает
Арамис разбудил меня, когда только начало светать. Дал фляжку с зубодробительным пойлом, от которого, правда, прояснилась голова и несколько утихло ощущение кошачьего туалета во рту, подождал, пока я одевался, и вместе со мной вышел на крыльцо.
– Чего морщишься? – спросил он, заметив, как скривилась моя физиономия.
– Ботинки жмут, – соврал я и немного похромал для убедительности. На самом деле меня перекосило из-за неожиданно подкатившей к горлу тошноты, серой промозглой хмари на улице и нежелания тащиться куда-то в такую рань. Но ведь не мог же я сказать об этом опытному бродяге: он не понял бы. «Ещё решит, что салага выпендривается, – мелькнула мысль, – махнёт рукой и отправится по своим делам».
О том, что Арамис – не простой сталкер, я узнал из вчерашних разговоров у костра. Мой новый знакомый относился к малочисленной группе охотников. Эти сталкеры не занимались промыслом артефактов, а пачками отстреливали мутантов, как трапперы – пушных зверей на просторах дикой Америки.
Естественно, делали они это не из благородных побуждений, а за очень хорошее вознаграждение: десять процентов с выручки за хабар. Простых собирателей артефактов часто подводили глаза и руки, когда дело доходило до стычек с порождениями Зоны (не каждому дано хладнокровно застрелить матёрого мутохряка, цербера или того же сушильщика), поэтому они предпочитали собирать урожай на зачищенных от тварей местах. Вот и платили охотникам.
Конечно, были среди сталкеров и те, кто не хотел платить. Эти ребята лезли на рожон ради того, чтобы урвать кусок посолиднее да потолще. Что и говорить, каждый выбирает для себя сам: или срубить бабла за редчайший артефакт, рискуя в любую минуту стать обедом мутанта, или довольствоваться скромными гонорарами, находясь в относительной безопасности. Чаще всего в глубокие рейды уходила молодёжь – в надежде быстро разбогатеть. В основном такие «прогулки» заканчивались печально: естественный отбор работал в Зоне как часы. Зато те, кто сумел вернуться, автоматически переходили в разряд легендарных личностей Зоны и пополняли ряды охотников или элитных проводников.
Арамис привёл меня к дорожной развилке, когда с неба уже вовсю лил дождь, встал у столба с прибитыми к нему одна над другой старыми досками. «Воен. хранилища» – с трудом разобрал я чёрные корявые буквы на тёмном от небесной влаги верхнем указателе, заострённый конец которого смотрел в сторону размытых очертаний автобусной остановки, находящейся в сотне метров от перекрёстка. Куда вела другая дорога, я так и не понял, хоть и потратил несколько секунд на расшифровку полустёртых букв.
Арамис велел мне топать к бетонному кубу остановочной платформы и ждать его там, а сам растворился в шелестящей завесе осадков. Я пошлёпал по лужам под монотонный шум дождя и через пару минут добрался до павильона из железобетонных панелей с пятнами красной краски на мокрой стене. Судя по их расположению, здесь когда-то красовалась буква «А» размером в полтора человеческих роста. Атмосферные явления слизали краску с бетона, но так и не смогли добраться до скопившегося в кавернах пигмента.
Внутри остановки царил полумрак, громко хлюпала капающая с потолка вода, и кто-то негромко перешёптывался. Я сразу отступил вбок. Быстро уйти с возможной линии огня – это первое, чему научил меня Байкер за короткий период нашего знакомства. Да и не надо быть гением тактики и стратегии, чтобы понять: человек на фоне дневного света – прекрасная мишень для тех, кто прячется в тени.
– Хорош дурковать, Паря! – услышал я хриплый голос Копчёного. – Мы тут не в прятки играем. Тебя одного ждём. Что так долго? – недовольно спросил он, когда я проковылял внутрь бетонного куба.
Вместо ответа я пожал плечами, не заморачиваясь, видел это Копчёный или нет. Мне сейчас было не до него. Хотелось сесть, хотя бы на землю, привалиться к чему-нибудь и отдохнуть несколько минут, что я и сделал незамедлительно.
Чувствовал я себя архипрескверно. Непривычный к таким нагрузкам организм требовал передышки, причём не на минуту-другую, а желательно на пару недель, и не где-нибудь, а обязательно на тропическом острове и в компании сексапильных мулаток в экономичных на расход ткани купальниках.
Долго помечтать не удалось. Рядом со мной присел Бульбаш, развязал тесёмки потёртого рюкзака, пошарил, заглядывая внутрь прищуренным глазом.
– Вот ты где, родимый! – Он вытащил на божий свет помятый и обшарпанный термос. В два оборота свернул алюминиевую крышку, набулькал в неё пахнущее травами горячее варево. – На-ка, Паря, хлебни. Сил сразу прибавится, да и чувствовать себя лучше будешь после вчерашнего. Небось, плохо с непривычки-то?
Я пробурчал что-то невнятное, схватил дрожащими руками походную кружку и чуть не выронил: горячий металл обжёг кожу. Шипя, как потревоженная змея, я переместил пальцы на ободок крышки. Там было уже не так горячо, и я мог держать тару, не опасаясь пролить её содержимое себе на штаны. Вытянув губы трубочкой, я подул на чёрный, как безлунная ночь, напиток и стал прихлебывать его маленькими глотками.
Не знаю, что за отвар таскал с собой Бульбаш, но уже после нескольких глотков я почувствовал необычайный прилив энергии и сил. Я наполнялся ими, как пересохшая губка водой, и был готов хоть сейчас идти в подступившую вплотную к дороге серую мглу, невзирая на громыхающие в низком небе раскаты грома и пузырящиеся от проливного дождя лужи.
Пока я потягивал чудодейственную жидкость, сталкеры не теряли времени даром. Гиви ещё раз проверил оружие: отстегнул магазин «калаша», глянул на поблёскивающие жёлтым патроны, с щелчком вернул рожок на место и поставил автомат на предохранитель. Бульбаш копался в рюкзаке: видимо, раскладывал скарб так, чтобы тот не мешался при ходьбе. И лишь Копчёный недовольно зыркал в мою сторону. Сидя на корточках, он кривил губы, что-то бормотал под нос и время от времени скрёб грязными пальцами щетинистую щёку.
Мне же на его недовольство было глубоко фиолетово. Я наслаждался заслуженным покоем.
Копчёный ещё раз скосил взгляд в мою сторону, сплюнул сквозь зубы себе под ноги, встал во весь рост и, закинув автомат на плечо, шагнул в угол бетонной остановки. В этот момент на улице ярко сверкнула молния, а спустя секунду громыхнуло так, что у меня в ушах зазвенело, будто от близкого выстрела из гаубицы.
В голове ещё гудело, когда из белесой мглы по ту сторону дороги выскочила стая «слепышей» и с воем, больше похожим на скулёж, бросилась к нашему убежищу. Псы действовали так, словно заранее обсудили свои действия. Они не накинулись скопом на одного, как обычно, а разделились на пары и атаковали каждого из нас одновременно.
