Разговорились. Курносый со скуластым лицом назвался Сеней и сказал, что они с Веней едут в гости к сослуживцу, который живёт где-то недалеко от границы с Незалежной. Веня – коренастый бурят – пробурчал, что, дескать, всё верно, и отвернулся к окну. Каким образом им удалось договориться с начальником поезда – не знаю, но тот обещал устроить им незапланированную остановку на одной из станций вблизи кордона.
Когда за окном начало смеркаться, мои спутники распаковали сумки. Один достал бутылку водки, при этом в бауле что-то подозрительно звякнуло (ребята, похоже, затарились под завязку), другой – банку рыбных консервов, огурцы, помидоры, хлеб.
– Будешь! – не спросил, а утверждающе заявил Веня.
Я попытался было отказаться, но вскоре понял, что избежать посиделок не удастся, и согласился, успокаивая себя мысленно: «До беспамятства пить меня всё равно никто не заставит. Так, посижу с ребятами за компанию, байки их армейские послушаю. Может, что интересное расскажут. Захочу спать – скажусь уставшим и вздремну».
Сеня сбегал за стаканами к проводнице. Веня, постукивая горлышком бутылки о края посудин, набулькал каждому четвертину.
Выпили, закусили, причём это я закусил, а дембеля коркой хлеба занюхнули и сразу налили по второй.
Я накрыл свой стакан ладонью:
– Повременю малость, надо разогреться сперва, а то давно не тренировался.
Ребята пожали плечами, махнули ещё и принялись орудовать вилками в жестянках с бычками в томате.
– Ты кто по профессии будешь? – спросил Сеня, наливая себе и другу. Я снова взял тайм-аут.
– Журналист. Еду на Украину собирать материал о сборах фанатов игры «Сталкер», – соврал я, наскоро придумав легенду.
– Они игрища прямо в зоне отчуждения устраивают, что ли? – спросил Веня, выпив водки.
– Вроде того, – ответил я, глядя, как Сеня возит в банке с бычками куском хлеба.
Курносый сунул в рот пропитавшийся томатным соусом хлеб и невнятно произнёс:
– Я до авмейки всю твилогию двавды пвофол. Квассная игуха!
– Во-во. Чокнулся ты на этой игре совсем, – толкнул его в бок Веня. – Каждый день о ней рассказывал, все уши прожужжал о том, какая она прекрасная и замечательная, как интересно бродить по локациям, искать артефакты в аномалиях, сражаться с мутантами, зомбаками и другими сталкерами. – Он постучал ребром ладони по горлу: – Вот так ты меня своими россказнями достал.
– Ну и фто! – Сеня громко проглотил кусок. – Зато мне было о чём говорить. Давай лучше выпьем за тех ребят, что её придумали. – Он разлил остатки водки по стаканам и достал ещё бутылку. – Ты только попробуй погонять её, Веня, я те отвечаю: на следующий день тебя за уши от компа не оттянешь.
– Да иди ты, – отмахнулся бурят. – Я лучше на охоту схожу, белкам в глаз постреляю.
Ребята выпили. Я вместе с ними, поскольку сам не раз засиживался за ноутом до поздней ночи, бродя по локациям в поисках редких артов или выполняя задания торговцев.
Впереди раздался протяжный гудок, и вскоре за окном шумно замелькали вагоны встречного поезда: промчался товарняк. За стеклом, под успокаивающий стук колёс, снова потянулись тёмные гребни лесов и бескрайние просторы дремлющих под бледной луной полей. Частенько парили светлячками над землёй огоньки прилегающих к «железке» деревень и посёлков. Временами за полуприкрытыми шторками проносились ярко освещённые переезды, на которых оглушительно трещали звонки под переменно мигающими красными фонарями. Редкие в столь поздний час машины терпеливо ждали возле полосатых шлагбаумов, вглядываясь жёлтыми глазами фар в стальную змею с яркими пятнышками окон по бокам.
Иногда вдали появлялись тускло сияющие полусферы ночных городов. Они довольно быстро вырастали в размерах, и вскоре экспресс пролетал мимо подсвеченного ночной иллюминацией провинциального вокзала. В такие минуты в купе вместе с запахами железной дороги врывались свистки маневровых локомотивов, грохочущий лязг вагонных сцепок и торопливое бормотание станционных диспетчеров.
Ночь давно уже перевалила за половину, а ребята по-прежнему хлестали водку. Сеня всё разглагольствовал о культовой игре, о том, как было бы здорово на самом деле оказаться внутри игровой реальности и на собственной шкуре испытать, каково это – схватиться с мутантами или вырвать артефакт из самого сердца аномалии.
Вот так люди и слетают с катушек: сначала происходит полное погружение в игру, а потом наступает зависимость, при которой человек уже не может отличить вирт от реальности.
Ближе к половине четвёртой поллитры дембеля вполголоса затянули солдатские песни. При этом Веня отстукивал такт по столу, а Сеня в перерывах между куплетами насвистывал мотив на горлышке пустой бутылки.
Тихие песнопения дембелей меня убаюкивали. Я не стал противиться желанию организма, прикрыл глаза и незаметно для себя задремал.
Мне приснился странный сон, в котором высокая фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном уходила в сторону пылающего леса. Я видел, как рыжие языки огня с треском лизали почерневшие стволы, чьи голые ветви, словно костлявые руки, цеплялись за курчавые бока беременных влагой туч, будто собираясь вырвать из них спасительный ливень, чтобы остановить надвигающийся на одиночку бушующий вал стихии.
Дымная стена огня, с гудением пожирая жухлую траву, гнала перед собой чёрно-коричневую волну бродячих псов. Собаки бежали прямо на незнакомца. Внезапно стая разделилась надвое. Большинство собак повернули назад, панически завывая, и бросились в пекло, вспыхивая чадными факелами (что-то сильнее огня испугало их в этом человеке). Остальные попятились на полусогнутых лапах, трусливо поджимая хвосты и громко скуля.
Я сделал усилие, пытаясь дотянуться до сознания путника. Худощавая фигура остановилась, будто почувствовав мой призыв, медленно повернулась. В тени капюшона лица было не видно, только мерцали красные угольки глаз. На миг пропали все звуки. Даже пламя лесного пожара утихло, но вдруг оно вспыхнуло с новой силой, надвинулось гудящей волной, и человек исчез в беснующейся стихии, на мгновение превратившись в охваченную огнём статую.
Я вздрогнул, открыл глаза, потёр руками лицо. Оказалось, дремал я не так уж и долго. Во всяком случае, бутылка всё ещё стояла на столе и в ней, пусть и на донышке, плескались остатки горячительного содержимого. Дембеля по-прежнему пели песни и, похоже, даже не заметили, что меня какое-то время не было с ними.
В купе заглянула проводница, чтобы спросить, не хотим ли мы чаю, но увидев разгорячённые лица парней, поспешила удалиться. Правда, примерно через полчаса она появилась снова, уже с полными стаканами обжигающего чифиря и большим пакетом сахарного печенья на подносе.
Лена – имя волшебницы железных дорог мы узнали после пары глотков водки и дольки посыпанного солью огурчика – пела песни вместе с дембелями. Как оказалось, её детство прошло в гарнизонном городке при затерянной в тайге воинской части, где она выучила наизусть почти весь солдатский фольклор.
