Я слушал этот самодеятельный концерт, накинув на плечи Сенин китель и глядя на пролетающие за окном молочно-белые от лунного света просторы. Когда состав проезжал мимо какой-то станции, я мельком заметил освещённое одиноким фонарём название. Вроде бы оно было на украинской мове. Я тряхнул головой: вдруг померещилось. Хотел ещё раз посмотреть и убедиться, но поезд уже мчался среди бескрайних полей.
В приоткрытое окно, вместе со стуком колёс, врывались медвяные ароматы трав, густо смешанные с запахами технического прогресса. Я полной грудью втягивал этот воздушный коктейль и никак не мог надышаться.
Тем временем дуэт Сени и Лены старательно выводил под барабанную дробь Вени песню Трофима «Аты-баты».
– Жена моя, красавица, покинула меня-а-а, – басил Сеня.
– Она была ни в чём не винова-а-та, – тоненьким голоском подпевала Лена.
На последнем куплете к ним присоединился Веня. И когда они втроём заголосили: «И значит, надо выстоять, покуда не помрём», – экспресс начал сбрасывать скорость.
– О! – обрадовался курносый дембель. – Вот и наша остановка. На дальней станции сойду-у-у, трава-а-а по по-о-о-яс, – затянул он хмельным голосом.
– Слушай, Лен, а отсюда до украинской границы далеко? – спросил бурят Веня. – Сколько ещё километров рассейской земелюшки осталось?
– Да вы что, ребята, – певуче ответила проводница. – Мы границу уже час как пересекли.
– Вот с-сука! – Сеня вскочил на ноги, сильно треснувшись головой о верхнюю полку. Лена громко взвизгнула, откинулась на стенку отсека, глядя на дембеля испуганными глазами. – Да я же сейчас его ур-рою! Где эта сволочь?
Веня хмыкнул и покачал головой.
– А я тебе говорил: не надо было с ним связываться. Он мне сразу не понравился.
Сеня зыркнул на приятеля, открыл рот, собираясь ему что-то ответить, но я показал на окно:
– Эй, что это там?
В предрассветных сумерках над пшеничным полем плыл длинный пылевой шлейф. Он быстро приближался, и вскоре на заросшей травой широкой придорожной полосе показался армейский уазик с гербом Украины на капоте и передних дверях. Внедорожник катил вдоль щебенчатой насыпи, гремя подвеской и хрустя гранитными камушками под колёсами.
Поезд всё сильнее сбрасывал ход и наконец совсем остановился. Вместе с ним затормозил и военный автомобиль, из которого на извилистую тропинку, идущую вдоль насыпи, вышли какие-то люди. Белые рубашки, узкие чёрные галстуки, тёмные костюмы, каплевидные стёкла солнцезащитных очков (я так и не понял, зачем нужны такие очки, когда на улице предрассветная хмарь и до первых лучей солнца ещё как минимум час) – всё в них кричало о принадлежности к спецслужбам.
Помню, я подумал: «Вот придурки! В „Людей в чёрном“ не наигрались, что ли?» В кармане моих джинсов неожиданно мявкнул телефон. В сообщении, отправленном с незнакомого номера, говорилось о том, что на меня объявлена охота, что в скором времени неизвестные выйдут на мой след и что я должен бежать, если хочу остаться в живых.
– Дебилы! – в сердцах выругался я, пряча мобильник обратно в карман. – Опять фигнёй маются, придурки!
В последнее время какие-то отморозки повадились слать на мой номер всякую ерунду вроде предупреждений о заблокированных банковских картах, просьб помочь старушке матери (которой нет со мной уже столько лет!) и объявлений о выигрыше во всяких суперлотореях.
В это время агенты, оглянувшись по сторонам, неторопливо зашагали к бегущему к ним коротконогому человеку с пивным брюшком. Судя по форменным брюкам и белой рубашке с синим галстуком, это был начальник поезда.
– Ах, гадёныш, сдать хохлам нас решил! – заорал Сеня, врезал кулаком по стене и смахнул со столика купе пустые банки из-под консервов, корки хлеба и огуречные попки. – Убью, тварь!
Лена взвизгнула, прижав пальцы к губам. Веня дёрнул оконную раму, схватил пустую бутылку, звонко разбил о край стола. Сеня последовал его примеру, и оба полезли в окно.
Пока они выбирались из вагона, проводница выскочила из купе, а мне снова пришло сообщение. Я сердито выдернул телефон из кармана, ткнул пальцем в зеленоватый конверт на экране.
«Ты всё ещё в поезде? Беги!»
Я заскрипел зубами от злости. Телефонные шутники в своих розыгрышах перешли все грани. Можно понять обычные разводы на деньги. В конце концов, если ты не дурак, то не будешь звонить по указанным в сообщениях номерам или высылать на них деньги для «больной мамочки». Но чтобы следить за абонентом (я решил, что хулиганы через Интернет узнали о билете на поезд и решили посмеяться надо мной), да ещё писать об этом в СМС… Такого издевательства над собой я простить не мог и, разозлившись не на шутку, набрал номер, с которого пришло сообщение.
Вежливый голос автоответчика уведомил меня, что «абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». Я решил больше не звонить, а по возвращении в Москву по своим каналам выяснить у оператора связи, на кого зарегистрирован этот номер, и тогда уже принимать меры.
К тому времени дембеля уже спрыгнули на землю и вступили в драку с погранцами.
Агенты не обращали на свару внимания. Они по-прежнему шли к начальнику поезда. Правда, тот уже не бежал, а шёл, еле переставляя ноги, и время от времени останавливался, чтобы перевести дух.
Наконец они встретились. Агенты о чём-то спросили железнодорожника, один из них достал из кармана какую-то карточку – наверное, чью-то фотографию – показал её толстяку. Тот внимательно на неё посмотрел, потом вытянул руку и, бьюсь об заклад, показал на мой вагон.
Телефон у меня в руке снова издал короткий сигнал: пришла эсэмэска с того же номера. Сначала я не хотел её открывать, но потом передумал и чуть не выругался, прочитав: «Отсчёт пошёл на секунды».
Я похолодел, ведь всё это не могло быть простым совпадением. Я понял, что сообщения присылали вовсе не хулиганы, а некий таинственный доброжелатель. Тем временем агенты бросились к моему вагону и до столкновения с ними у меня на самом деле оставались лишь считаные мгновения.
Я схватил сумку с планшетом и выбежал в коридор. Лена сидела у себя в купе и, прижавшись лбом к окну (на стекле от её дыхания появилось матовое пятнышко), смотрела, как Сеня с Веней машутся с украинскими пограничниками. С улицы то и дело доносились звуки хлёстких ударов, резкие крики, пыхтение.
Я схватил проводницу за руку:
– Лена! Открой дверь вагона. Срочно!
Девушка посмотрела на меня испуганным взглядом.
– Дверь открой, пожалуйста, – сказал я как можно мягче, чтобы ещё больше не напугать железнодорожницу.
Она кивнула. Посмотрела на улицу, где взбешённый Сеня с воплем «ВДВ!» вырубил пограничника и бросился на приблизившихся к нему агентов, и выскользнула в коридор.
Не дожидаясь, когда Лена опустит подножку, я чмокнул спасительницу в щёку и спрыгнул на камни насыпи. От удара о насыпь в основание черепа будто вонзился берёзовый кол, под ногами громко хрустнуло, а потом перед глазами всё закрутилось и замелькало. Скатываясь по гранитной щебёнке, я разодрал левый бок, сильно ушиб руку о торчащий из травы пень и с треском ввалился в кусты бузины. Сверху на меня посыпались сломанные ветки, забарабанили по спине незрелые ягоды.
