– Так ведь до конца учебной четверти ещё целый месяц оставался, – проявил эрудицию Драгин.
– Я же сказала: поехали не все классы, а только лучшие – те, кто победил в областном смотре военно-патриотической песни и конкурсе инсценировок рассказов о Ленине. Нас наградили дополнительными каникулами до первомайских праздников, вот мы и отправились в поход.
– Поэтому вы и пропустили эвакуацию, – догадался я.
Настя снова кивнула и шмыгнула носом. Я не видел, поэтому не могу точно утверждать, но, похоже, она плакала.
– А почему вы не уехали с ликвидаторами аварии? – спросил Драгин. – Они же там до конца года работали.
– Какими ликвидаторами? – удивилась Настя. – Когда мы вернулись в Припять, тут никого не было, станция пустовала.
Мы с Драгиным переглянулись. Это не вязалось с общепринятой историей. Кто-то же выстроил Саркофаг над разрушенным реактором. Или ребят после взрыва выбросило в другую, получается, уже третью, реальность и надолго заперло в ней? Тогда как они оказались здесь? М-да, одни вопросы и никаких ответов.
Настя закончила приводить карликов в порядок, подошла к нам, села рядом, подогнув под себя ноги. Здесь света из пролома было достаточно, и я мог детально её рассмотреть. Носик прямой, губки алые, скулы высокие. Умыть да накрасить – хоть сейчас на подиум «мисс Вселенная». Ростиком, может быть, подкачала, ну так дылды мне никогда и не нравились.
– Дай посмотрю. – Настя потянулась к моей плохо перебинтованной руке. Я чуть отстранился, но она нежно дотронулась до моего раненого плеча и ободряюще улыбнулась. Не знаю, в чём было дело, но едва её пальчики коснулись меня, ноющая боль отпустила. Настя осторожно развязала бинт, склонилась над раной, что-то негромко зашептала, разглядывая окровавленную ткань куртки и бугорок запёкшейся крови под ней. – Ерунда! Кость не задета, пули внутри нет, скоро заживёт.
Глава 24
Тайны Чернобыля
Она легко поднялась, ушла вглубь подвала и вскоре вернулась с аптечкой в руках. Вколола мне обезболивающее, обработала рану антисептиком, отточенными движениями наложила повязку, достала ещё один шприц-тюбик, на этот раз со стимулятором, ввела лекарство чуть ниже кромки бинта.
Я вдруг поймал себя на мысли, что не прочь замутить с ней роман. Не просто интрижку на несколько недель, а настоящие, серьёзные отношения. Красивые куклы вроде Золотинской остались в прошлом, пустышки меня более не интересовали. Я понял, что хочу провести всю жизнь не только с красивой, но и умной женщиной. Насчёт последнего у Насти всё было в порядке: дуре просто не выжить было в стрессовой ситуации, особенно когда этот стресс длится не день и не два, а годы.
Видимо, что-то такое проскользнуло в моих глазах. Настя вдруг вспыхнула, отодвинулась от меня, опустила взгляд. Я глухо кашлянул в кулак и стал смотреть на мутантов (те занимались своими делами, не обращая на нас внимания). Драгин негромко хмыкнул – понял, чертяка, без слов нашу пантомиму, – перенёс центр тяжести на здоровую руку, немного подвинулся в сторону.
– Спина затекла, – пояснил он маневр.
– Несколько лет мы тут жили совсем одни, – продолжила Настя рассказ, по-прежнему глядя в пол. – Неоднократно пытались выйти к людям, но всегда попадали в густой туман, блуждали в нём и возвращались обратно. Однажды началась сильная гроза с градом и ураганом. Она затянулась почти на неделю, а когда снова выглянуло солнце, реактор был уже под укрытием, а на улицах появились капканы.
– Какие капканы?
– Мы так назвали смертельно опасные участки в домах и на улицах. Одни сверкали молниями, другие разрывали ребят на части, третьи булькали кислотой.
– Ловушки, – сказали мы с Драгиным в голос и переглянулись.
Настя пожала плечами.
– Ловушки, капканы – не всё ли равно? Погибло много наших, прежде чем мы научились определять границы опасных участков. Где-то через месяц к школе приехали вооружённые люди на больших машинах, похватали часть детей и взрослых и куда-то увезли. Я пыталась их выследить, но мне помешала свора слепых собак. Раньше этих тварей здесь не было – жуть какие злющие, еле отбилась от них, почти все стрелы потратила, только одна осталась, вот эта – счастливая. – Она потянулась к пристёгнутому к ноге узкому кожаному футляру, откуда извлекла на свет заострённый кусок ржавой арматуры. – С тех пор так и ношу с собой.
Я решил показать осведомлённость в средневековом оружии:
– Это называется арбалетный болт.
– У болтов квадратное сечение, а этот пруток круглый – значит, стрела, – отрезала Настя, сверкнув глазами.
Драгин усмехнулся в бороду, протянул руку и требовательно пошевелил пальцами:
– Дай посмотрю.
Амазонка немного поколебалась, но потом вложила снаряд в его ладонь. Майор зажал стрелу в кулаке, большим пальцем пощупал заточенный кончик.
– Острый. Сама точила?
– Эту и часть других – да, остальные – мальчишки помогли.
Драгин вернул арбалетный боеприпас владелице.
– А этих, – он кивнул в сторону карликов, – ты как нашла?
Настя не спешила отвечать. Сначала спрятала «счастливую» стрелу в чехол, потом убрала локон рыжих волос обратно под не раз чиненный капюшон комбеза и лишь тогда заговорила:
– С тех пор, как увезли часть наших, в городе стали появляться люди в комбинезонах. Одни – в таких, как у вас, другие – в синих с разводами, были и в военной форме. Они воевали между собой и отстреливали слепых собак и кабанов. А потом откуда-то пришли монстры с щупальцами вместо рта и похожие на людей создания, которые передвигались на четвереньках и носили противогазы без фильтров. Я позже узнала, что это были наши учителя и родители. Те люди, что их похитили, где-то издевались над ними, проводили жестокие опыты, превратили в уродов и отпустили. Вот они и пришли к нам… Видимо, память им не совсем стёрли… А мы испугались, стали стрелять и… всех убили.
Настя всхлипнула. На ресницах задрожали слезинки, покатились по щекам; в пыли одно за другим появились тёмные пятнышки. Я подвинулся ближе к ней, обнял за плечи. Она вздрогнула, напряглась, но потом вдруг обмякла и прижалась ко мне. Я тихонько гладил её по спине, а она молча плакала. Карлики перестали играть, приковыляли к нам, сели рядом с Настей и, медленно покачиваясь из стороны в сторону, заскулили и захныкали.
Драгин заскрипел зубами, хрустнул сжатыми в кулак пальцами, откашлялся и прохрипел:
– Правильно сделали. Ваших родителей в нюхачей да кровопийц превратили. Они не к вам шли, а за вами, и не по душам поговорить, а свежим мясом полакомиться. – Я бросил на него суровый взгляд. – Не зыркай, Паря. Разве не правду сказал?
У меня во рту от волнения всегда пустыня, так что я ничего не ответил, просто ограничился кивком.
Майор снова прочистил горло и сказал уже более мягким голосом:
