– Отвернулся от меня, когда я лишь однажды решил познать женское тело. И взял для этого девственницу, которая была искусна во лжи. Уже заведомо знал Он, как сильно я буду раскаиваться в этом. Он наказал меня за моё желание доказать ему, что любовь одна. Она не разделяется, будь то создание из плоти и крови, будь то Владыка, стоящий над нами. Я верил, и моя вера была предана. Он выбирает себе сыновей, и я был в их числе. Избранный Им, любимый Им и наполненный Его благодатью. Наказан за то, что не оценил. За то, что возненавидел и жаждал для Него ужасной участи. Он всесилен, но теперь же я более не подвластен Ему. Я впитал в себя всю черноту этой земли, всю ненависть и всю боль. Я создание Его, и я правлю этим миром. Грехом людей. Если Он свет, то я тьма. Вряд ли Он знал, насколько я силен буду в своей жажде. Бессмертия души не существует, моя милая. Нескончаемые года жизни обусловлены смертями и кровавыми дорогами, по которым нам необходимо идти. Не испытывать сожаления за наши деяния. Не оборачиваться больше.
– И Василика обратилась тоже? Но Петру рассказывал, что она была светловолосая, а я видела тёмную девушку… там… после того, как ты очнулся, – делаю шаг к нему, а внутри отзывается всё на его слова. Ведь сколько горечи он вложил в каждый звук, сколько боли за прошлое. Хотя отрицает это, но я чувствую, чувствую, что до сих пор не простил себя за смерти людей.
– Да, она была воплощением ангельской красоты. Хрупкая, как хрустальный сосуд. Дотрагиваться до неё было страшно, как и смотреть в её лучистые глаза. Я пал в тот момент, когда увидел её у стен города. Пал и совершил ошибку, проведя её по потайному ходу, и спрятал у себя в церкви. Запрещено было. А я поддался греху. Нежная и прекрасная, робкая и притягивающая к себе. О, как же мне было сложно. Разрываемый собственными мечтами, подпитываемые радостью брата о первенце. Я испытал зависть. Зависть и жажду жить не в стенах священного обета. Свободно. Она нашла меня. Призвала к себе, молила о помощи. А я был слаб. Слаб перед греховной властью моего тела. Она знала, что делает. Играла со мной, а я был так глуп. Даже после её клинка в моё сердце и толчка в тёмную бездну озера, я корил себя за то, что сделал. Считал, что убил её. Прятался, пока не нашёл своих братьев и Георга, ещё несколько оставшихся мужчин, которые рассказали, что остальные в поселении Еркас. А мой город теперь принадлежит Василике. А я ведь убил её, и только после этих слов начал понимать, вспоминать, что моя кожа была надрезана, и я отдал ей свою кровь добровольно, не сопротивлялся, желая быть с ней. Полгода прошло с того времени, и больше ждать я не мог. Она убивала моих людей, звала меня, требовала моего возвращения. И я ушёл. Ушёл, дабы найти свою погибель. Не знал, что сила моя померкнет, как только ступлю на родную землю. А она знала. И не один я пошёл туда, мои друзья, в том числе и Георг, который принял меня таким, каким я стал. Не осудил меня, а только преклонил колени, как перед правителем. И вновь горел замок, унося жизни ни в чём не повинных людей. Заманила меня этим, убила моего друга. У меня не осталось выхода, и он был согласен. Успел я только спасти его, как набросилась на меня. Царапала, кусала, а я даже не сопротивлялся. Только боль внутри. Боль от того, что не могу больше защитить свой народ. Не сразу меня закрыли в церкви. Она пыталась найти способ стать сильнее, продолжить род. Но ничего у неё не получилось, – из его горла вырывается неприятней смех, словно у помешанного на горе старца. Хриплый. Страшный. Одинокий.
– Я не дал ей потомства. Я проклял её и обещал, что вернусь. Вернусь и заберу у неё мою украденную жизнь и кровь. Цвет волос её изменился, превратившись в чёрный, как и её душа. И несёт она в себе это проклятье, одаривая им других. Тебя в том числе. А дальше, – хмыкает, поворачиваясь ко мне, – дальше оставили меня голодного и слабого с людьми, которых я знал столько лет. Заставили меня убивать их. Пытался выбраться, но кровь лишь убивала меня там. Медленно, как яд. Заснул я на несколько сотен лет, при этом слыша все, что происходит надо мной. Не имея возможности предупредить своих братьев, попрощаться с ними и отомстить. Ждал. Ждал тебя, моя спасительница, и ты пришла ко мне. Ты вернула меня, оберег моей тёмной власти, – протягивает ко мне руку, а я двинуться не могу, потому что жестоко. Слишком жестоко поступила она с ним. Выходит, если из белокурого ангела она превратилась в дьявола с чёрными мазками напоминания за свою жестокость, определив для себя и для всех отличие, то Вэлериу символизировал… чистоту со своим цветом волос?
– А ты? Ты был от рождения светлым? – требуется подтверждение моих мыслей.
– Нет, мой цвет был идентичен с братьями. А это лишь напоминает о моём возрасте.
Он воплощение доброты при жизни. Света и честности, искренности и всего самого Священного, что было на этой земле. От этого открытия даже дышать сложно, ведь не он виновен в смертях. А корит себя за них. Одинокий и печальный. И хочется согреть его небьющееся сердце, хочется поверить и помочь. Только вот что останется от меня после этого?
– За что? За что она так ненавидела тебя? Откуда знала, кто ты есть? – шепчу я. Вэлериу делает шаг ко мне и находит мою руку, сжимая её в своей.
– Я был виновен в смерти её семьи. Я не впустил её брата к нам и не помог в войне с монголами. Отказал его просьбе. У неё есть причины, чтобы ненавидеть меня. Я забрал жизни её народа, а она забрала моего. Теперь же остались личные причины между ней и мной. Если тогда я был слишком мягок, то по прошествии столетий и, узнав, кого я пригрел на своей груди, наполнен одним, – приближается к моему лицу, скалясь, смотрит в мои глаза, – желанием смерти той, кто предал меня дважды. Ты права, моя милая, я обижен слишком сильно, чтобы простить. Я любил слишком давно, чтобы помнить, каково это. Я жажду твою душу слишком глубоко, чтобы контролировать себя. Я стремлюсь убить её слишком остро, только чтобы освободить место, которое не принадлежит ей. У него другая госпожа. Ты, моя драгоценность. Твоё место рядом со мной. И твоё же место во главе тех, с кем никогда не будет мира. Но тебя я не отдам им, – шепчет прямо в мои губы.
Дышу быстро и поверхностно, впитывая в себя этот шёпот, наполненный страстью и холодом.
– Так не отдавай. Я добровольно делюсь с тобой своей кровью, Вэлериу. Но я хочу взамен лишь искренности и правды от тебя. Не скрывай от меня её, так я пойму многое для себя. И сама сделаю выводы, – касаясь его губ, произношу едва слышно каждое слово. Сердце как бешеное скачет в груди, но сейчас не от страха, а от другой эмоции. Желания познать его ещё больше. Наполнить им себя. Задохнуться и дожить до окончания этой войны, стоя на своей стороне. Между ними. Рядом с ним.
Quadradinta tres
Ещё секунда. Одно мгновение и коснётся моих губ. Приоткрываю свои, зная, что хочу. Что сейчас это просто необходимо, как скрепление его слов. Моих.
Но что-то в нём резко меняется. Зрачки мигом сужаются, и глаза приобретают холодный отблеск стали. Вэлериу сбрасывает с себя мои руки.
– Нам пора возвращаться. Мы не должны задерживаться. Это небезопасно. Для тебя, – отступает от меня, отворачиваясь, и меня это ставит в тупик. Отчего так резко изменился? Отчего отстранился от меня? Что остановило его? Василика, мысли о ней?
